– Почему не могу? Я же британка! – строптиво шмыгнула я носом.

– Даже если и так, – ответила Ханна, – слишком все запуталось, милая. Надо распутывать. Саймон тебя любит, я знаю. Просто у тебя сейчас черная полоса.

– Их так много, этих черных полос. Каждый день я пытаюсь вспомнить, а зачем я замуж за него выходила. Ведь тогда я не думала, что будет так трудно!

– Да, бывает трудно, – мудро заключила Ханна, – а ты вспомнила, почему за него замуж вышла? Ты его любишь до сих пор?

– Люблю. Только не знаю, любит ли он меня?

Четверг, 1 июня

Шоу с клубникой и сливками продолжается! А точнее, не продолжается. Я устала от ленивых бездельников с их жалкими отмазками, поэтому сегодня утром отправила рассылку с лаконичным текстом: «Клубника отменяется, потому что у нас нет волонтеров». Я не могу отвечать за все, что-то надо отпустить, и в масштабах моей жизни родительский комитет был не самой важной составляющей. К тому же я не понимаю, почему Сэм и я должны пропустить все самое интересное на последней спартакиаде в начальной школе у Софи и Джейн, а Кэти даже не увидит первую спартакиаду своей Лили, потому что мы будем обслуживать толпу ленивых задниц, чтобы собрать деньги на нужды школы. Поэтому я решила поставить точку, «Довольно! Хватит! Засуньте эту клубнику вместе со сливками туда, куда солнце не заглядывало!» (к тому же, памятуя рассказы миссис П. об оргиях под эгидой родительского комитета, слишком много взбитых сливок посылают неверные сигналы и создают ошибочные представления).

Как только я отправила это письмо, тут же в мой ящик стали приходить шеренгами ответы! В них самые разнообразные сожаления, от заламывания рук, что они не получали до этого письма вообще никаких других сообщений и если бы они раньше узнали, то, конечно же, не вопрос прийти и помочь, до сердитых наездов, почему я капризничаю и сама не провожу это мероприятие, ведь они так ждали клубнику со сливками, а теперь для них весь спортивный день пошел насмарку. Игнорирую всех. Просто великолепное чувство. Начинаю подозревать, что Фиона Монтегю и мамочка Люси Аткинсон, когда были в родительском комитете, всегда ходили с папками не потому, что были такими собранными и эффективными, а потому что могли при случае использовать эти папки как орудие и дубасить ими по головам родителей.

Пятница, 2 июня – спортивный день

Похерив родительский комитет и соврав самым чудовищным способом на работе (похороны – надо завести список престарелых родственников, которых я «как бы» хороню, чтобы не повторяться), а также уклонившись от расспросов что-то подозревающей Лидии (сука Кики со своими бесконечными сообщениями), я поехала в школу на спартакиаду Джейн, чтобы поддержать мою девочку, быть там с ней и делать фоточки #напамять.

Когда я появилась на спортивной площадке и крикнула Джейн: «Хелло, дорогая моя, я тут, с тобой на твоей спартакиаде!», Джейн просто хмыкнула: «Терпеть не могу спартакиаду. Тупой спортивный день, и скучный к тому же! Теперь ты еще тут. Только не позорь меня сейчас. Лучше бы Джульетта была здесь, она классная! Может, ты лучше пойдешь к Питеру и будешь смотреть, как он там бегает?»

Ах ты ж ептыть! И это после всего того, что мне пришлось преодолеть, только чтобы прийти сюда? Неблагодарная грубиянка!

Суббота, 10 июня

Мне было предложено отобедать с Джессикой и Натальей сегодня (вас никогда не приглашают на обед с Джессикой, вас просто ставят в известность, куда и когда прийти. Ей никогда не приходит в голову, что у других людей могут быть свои планы, если Джессика решила, что ей нужно повидаться с вами, она вас увидит).

В разговоре за обедом я поняла, что раньше никогда и не общалась полноценно с Натальей, всегда кто-нибудь из моих детей нам мешал и вываливал на бедную женщину свои несусветные глупости или же проливал что-нибудь липкое и неотстирывающееся на ее дорогую одежду. Я ей так и сказала, на что она попыталась изобразить улыбку.

– Да, так и есть! – согласилась она. – Поэтому я подумала, может быть, лучше, если мы соберемся и посидим без детей…

– Мои дети хорошо воспитаны, – стала возмущаться Джессика. – Я вам говорила, что Персефона сдала экзамен по игре на рояле с отличием, а Гулливер принимает участие в национальном поэтическом конкурсе? Не в детской версии конкурса, а в основном конкурсе, все говорят, что у него есть все шансы на победу!

Я прекрасно об этом знала, мама всегда звонит мне раз в неделю, чтобы сообщить, что у других жизнь складывается лучше и удачнее, чем у меня – «У Кэтрин Эванс дочь получила вторую докторскую степень, а Том, ну ты помнишь Тома Хендерсона, милочка, да, да, ты его знаешь, Том Хендерсон, младший сын Элеоноры Хендерсон, да нет, ты путаешь, это был кто-то другой, да не было у него потных рук и не лапал он никого, ну так вот, Том продвинулся очень высоко по службе, у него Астон Мартин, а внучка Фелисити Мур поступила в Оксфорд! Ну а что там Питер с Джейн? Они перестали кусаться? Ну конечно, у Персефоны все просто замечательно!»

Мы вежливо болтали о том, о сем, Джессика продолжала хвалиться своими идеальными детьми, я же молча думала, что, возможно, мои дети не вундеркинды, но по крайней мере у них крепкая психика и они не падали в обморок от того, что Санта-Клауса не существует, а еще у них есть чувство юмора (кривой конечно, мрачный юмор, но все же), чего не хватает святым ангелам Персефоне и Гулливеру. Наталья делала вид, что ей интересно, хотя, я думаю, она помирала от скуки так же, как и я, слыша, что Гулливер совершил революцию в стихосложении своим ямбическим пентаметром, и даже прервала Джессику, предложив заказать еще вина. Нормальная она женщина, эта Наталья, мне нравится.

К моменту, когда Наталья заказала третью бутылку вина (и почему я была так строга к этой приятной женщине? С чего? Сейчас мне было совершенно ясно, что она родственная душа), даже Джессика, которая превысила свою норму в два бокала, была уже слегка подшофе, у меня язык развязался, и на вопрос Натальи, как дела у меня на работе, я призналась, что совершила нечто плохое.

Продравшись сквозь встречные вопросы («А кто такая Лидия? Почему Алан не любит детей? Который из них Джеймс?»), мне удалось донести до них пикантаность ситуации, в которую я себя загнала.

От Джессики никогда не дождешься сочувствия: «Ей-богу, Эллен. Ты специально все запутываешь и намеренно усложняешь себе жизнь? Почему ты на это пошла?»

– Я не специально. Я даже и не думала, что так далеко зайдет. Я просто хотела, чтобы другие видели во мне не только мать, но и личность, и наличие детей не мешает мне функционировать как взрослый человек.

– Ну, судя по тому, куда ты загнала себя своими недосказанностями и недоговорками, то сложно поверить в твою способность «функционировать как взрослый человек», – едко заметила Джессика.

– Ой, да помолчи, Джессика. Я просто хотела показать им, что могу делать свою работу хорошо, прежде чем они начнут обвинять меня, что я отвлекаюсь на проблемы детей в школе. Они все время обвиняют в этом Лидию, а она вкалывает намного больше, чем остальные, но они этого даже не замечают и не хотят замечать, потому что они видят только то, что она ставит семью выше работы, а я устала от такого отношения на прошлой работе, я хочу, чтобы во мне видели не только мать. Разве я неправа?