Несмотря на возражения Ягоды, Политбюро 17 октября отменило циркуляр от 9 августа и поручило Ягоде, наркому юстиции Н. В. Крыленко и Вышинскому подготовить новые предложения по вопросу[554]. Утвержденное Политбюро 9 ноября 1934 г. постановление об организации отделений краевых (областных) судов при исправительно-трудовых лагерях представляло собой в определенном смысле компромисс. Политбюро согласилось с предложениями Ягоды о создании при лагерях отделений судов, установило упрощенный порядок рассмотрения ими дел (в короткие сроки и без участия сторон), но подтвердило общий порядок утверждения приговоров к расстрелу[555].

Сам по себе конфликт по поводу лагерных судов мог бы рассматриваться как малозначительный, если бы не сопровождался другими акциями высшего руководства страны. Именно в сентябре по распоряжению Сталина в Политбюро была создана комиссия, расследовавшая деятельность чекистов в связи с жалобами, поступившими в ЦК по старым делам о «вредительстве» в системе Наркомата земледелия и Наркомата совхозов СССР и о «шпионско-диверсионной организации», работавшей якобы на Японию. Эти дела были сфабрикованы ОГПУ еще в начале 1933 г. По делу «вредителей» в сельском хозяйстве было арестовано около 100 специалистов-аграр-ников во главе с заместителями наркома земледелия Ф. М. Конаром и А. М. Маркевичем, а также заместителем наркома совхозов СССР М. М. Вольфом. На суде 14 обвиняемых отказались от своих «признаний» на следствии. Однако на приговор это не повлияло. 40 человек были приговорены к расстрелу, остальные осуждены на разные сроки лишения свободы[556]. Из 23 обвиняемых по делу «шпионажа в пользу Японии» коллегией ОГПУ в марте 1933 г. к расстрелу были приговорены 21 человек[557].

Некоторое время спустя Маркевич написал из лагеря заявление на имя Сталина, Молотова и прокурора СССР Акулова. Он жаловался на «неправильные методы ведения следствия в ОГПУ». «Ягода резко оборвал меня: «Не забывайте, что вы на допросе. Вы здесь не зам. наркома. Не думаете ли вы, что мы через месяц перед вами извинимся и скажем, что ошиблись. Раз ЦК дал согласие на ваш арест, значит, мы дали вполне исчерпывающие и убедительные доказательства вашей виновности». Все следователи по моему делу добивались только признания виновности, а все объективные свидетельства моей невиновности отметали», — писал Маркевич. В это же время заявление на имя заведующей бюро жалоб Комиссии советского контроля М. И. Ульяновой прислал А. Г. Ревис, один из двух не расстрелянных фигурантов по делу о «шпионаже в пользу Японии». Он также сообщал о незаконных методах ведения следствия, о том, что был принужден дать показания под нажимом следователей и в результате уговоров провокатора, подсаженного к нему в камеру.

1 сентября одновременно Акулов переправил Сталину заявление Маркевича, а Ульянова — заявление Ревиса[558]. Получив эти письма, Сталин И сентября 1934 г. отдал следующее распоряжение Куйбышеву и Жданову: «Обращаю Ваше внимание на приложенные документы, особенно на записку Ревиса. Возможно, что содержание обоих документов соответствует действительности. Советую:

а) поручить комиссии в составе Кагановича, Куйбышева и Акулова проверить сообщаемое в документах;

б) вскрыть до корней недостатки «следственных приемов» работников бывшего ОГПУ;

в) освободить невинно пострадавших, если таковые окажутся;

г) очистить ОГПУ от носителей специфических «следственных приемов» и наказать последних «невзирая на лица».

Дело, по-моему, серьезное и нужно довести его до конца»[559].

15 сентября, Политбюро приняло постановление под грифом «особая папка» о «деле А.Р. и А.М.». Как и предлагал Сталин, комиссии в составе Кагановича, Куйбышева и Акулова (под председательством Куйбышева, занимавшего тогда пост председателя Комиссии советского контроля) было поручено проверить заявления Ревиса и Маркевича и «представить в ЦК все вытекающие отсюда выводы и предложения»[560]. 4 октября в состав комиссии был дополнительно введен Жданов, курировавший как секретарь ЦК ВКП(б) деятельность политико-административного отдела ЦК[561].

Комиссия готовила данный вопрос достаточно основательно. Помимо дела Ревиса и Маркевича были выявлены другие случаи такого рода (в частности, вновь подняты материалы дела Селявки-на, по которому, как уже говорилось, Политбюро приняло решение несколькими месяцами ранее)[562]. Дополнительные данные поступали, судя по всему, из Прокуратуры. Например, в архиве секретариата Куйбышева сохранилась копия сообщения саратовского краевого прокурора от 31 августа 1934 г., которую переправил Куйбышеву и Жданову заместитель прокурора СССР Вышинский. В своей докладной записке саратовский прокурор писал о незаконных методах следствия, которые применяли работники Лысогорского районного отделения НКВД. Выявленная проверка, сообщал прокурор, показала, что для получения необходимых показаний, сотрудники НКВД сажали арестованных в холодную камеру, а потом несколько дней держали на печке, не давали им в течение 6–7 суток хлеба, угрожали расстрелом, заставляли подследственных вытягивать руки, загибали назад голову и зажимали рот, чтобы допрашиваемый не мог дышать, содержали большое количество заключенных в одной камере и т. д. Трое лысогорских чекистов, признанных виновными, были арестованы[563].

В контексте работы комиссии Куйбышева неслучайным выглядит также обращение в Политбюро 25 октября 1934 г. прокурора СССР Акулова. Он сообщал, что проверка, проведенная Прокуратурой, выявила нарушения законности руководителями Управления НКВД Азербайджана. Желая организовать шумное дело и отчитаться перед Москвой о своих достижениях, азербайджанские чекисты фабриковали дела о крупных хищениях в торгово-кооперативных организациях, используя своих секретных агентов в качестве провокаторов, а также добиваясь показаний от арестованных, «избиениями и другими незаконными методами». Акулов информировал руководство партии, что уже отдал распоряжение об аресте нескольких сотрудников УНКВД Азербайджана и просил послать в Баку комиссию во главе с представителем ЦК или КПК для проверки органов госбезопасности, милиции и прокуратуры республики. Сталин поставил на докладной резолюцию: «За предложение] Акулова». 15 ноября 1934 г. Политбюро было оформлено постановление Политбюро о посылке в Азербайджан специальной комиссии «для тщательной проверки работы и личного состава органов НКВД, милиции и прокуратуры Азербайджана»[564].