Стальные тиски горечи скрутили мои мысли.

– Где же они? Неужели в таком случае мы можем никогда больше не увидеться с Анной?

Следующее откровение повергло меня в моральный нокаут.

– Я достал для Чарли две капсулы… а использовал он одну. Поэтому, может, вы еще увидите свою юную подругу Анну… правда, через много-много лет.

Мы замолчали. Я перебирала в сознании эпизоды моей жизни, поражаясь их красному оттенку. Вопрос назрел сам собой:

– Ох, мистер Уайт… почему же мистер Ньютон не спас всех остальных?

– Ответ кроется в том, что уже было, и в том, что еще только должно произойти.

Я обреченно кивнула, проглотив очередной мудреный ответ. Значит, Анна в безопасности. Только ради этого стоило сюда приходить. Но неужели это все, что мне может сказать библиотекарь?

Тот в свою очередь холодно на меня посмотрел.

– Отправляйтесь к смотрителю маяка, Джонатану Муру. Спросите его про Монику. Но не оттягивайте – завтра поутру буря стихнет и он отправится в Сиэтл, Эмброуз снова будет отрезан от внешнего мира. Идите к нему одна, иначе разговаривать он не станет.

Я нахмурилась.

– Но ведь всех опрашивали миллион раз, знай он что-то про Монику, еще тогда сказал бы полиции.

– Это если Моника сама не попросила его молчать. Аластор был уверен: Джонатан знает какую-то важную деталь. Он смотритель маяка, а там, на побережье, туман принимает облик не врага, а союзника. По поводу его молчания – значит, тому есть причина. Джонатан никогда не звенел ключами от тайн.

Вдалеке послышалось рычание грома. Я встала, застегнула курточку, закинула на плечи рюкзак.

– Спасибо вам. Спасибо вам за все. Очень жаль, что мистер Бейкер… что он…

– Мне тоже. И, Элисон… Говорят, счастливых концов не бывает. Если счастливый, это не конец. Надеюсь, вы станете исключением. Ищите ответы на вопрос об исчезновении Моники, а не ее саму. Будьте хитрее, и тогда, возможно, однажды она сама придет к вам и вы не попадете в капкан «Красного маяка».

* * *

…Стоя под крышей на входе в библиотеку, я растерянно озиралась по сторонам – проливной дождь с каждой минутой только усиливался. Водяная пыль касалась моего лица, кожаные ботинки зачавкали в луже.

Не успела я продумать дальнейшие действия, как машина на другой стороне дороги развернулась и, проехав пару метров, припарковалась у крыльца библиотеки. Шум дождя заглушал рев мотора, а сквозь его пелену сложно было узнать, кому принадлежит автомобиль, пока передняя дверца со стороны пассажира не открылась и Кэтрин, эмоционально жестикулируя, не начала призывно махать мне руками. Набрав в грудь воздуха, будто собиралась нырять, я пробежала пару метров под открытым небом и юркнула в теплый салон машины.

– Я приехала сюда, как только освободилась, была уверена, раз ты не позвонила, значит, все еще здесь.

– Спасибо… я знаю, что ты получила права, но машина…

– Это папина.

– Он разрешил ее взять?

– Нет, я сама взяла, я и так уже за что-то там наказана, – пренебрежительно махнула рукой Кэтрин.

– Ладно. Тогда езжай на набережную к маяку.

Кэтрин подпрыгнула на водительском сиденье, явно собираясь обрушить на меня град вопросов, но я ее осадила:

– Езжай, по дороге расскажу.

Кэтрин осеклась, но согласно кивнула и тронулась с места.

– Поедем через Изумрудный лес, по развилке к шоссе 606, там нам никто не встретится по пути.

Я слегка взвинченно поддакнула, так как эта поездка казалась опасной уже не только для возможных пешеходов, но и для нас. Дворники едва справлялись с ручьями воды, я орала на Кэтрин, та орала на меня, чтобы я не кричала на нее, – мы еле тащились и рисковали добраться до набережной к сумеркам. Я отбивала входящие от мамы, а потом и вовсе отключила телефон, с ужасом представляя, чем мне это грозит. Но после находки подвески и разговора с мистером Уайтом встречу с Джонатаном Муром нельзя было отложить. А смотритель завтра отчаливает в Сиэтл на две недели, за это время может произойти что угодно. Сомневаюсь, что мама поймет.

Мы въехали в Изумрудный лес, укрылись от дождя под высокими плотными кронами деревьев, и видимость стала сносней. Мы спокойно и уверенно, разве что все еще медленно, двинулись дальше. Я отрывочно объяснила Кэтрин, куда и зачем мы едем.

– Теперь я понимаю, к чему такая спешка. Главное, чтобы Джонатан Мур на самом деле знал что-то важное, чтобы мы не погибли напрасно, когда наши родители убьют нас за эту импровизированную поездку.

– Думаю, моя мама сначала устроит пытки.

– Я не понимаю, наши пятнадцать лет какие-то шутки для них? Не маленькие уже.

– Может, это потому, что буквально вчера у нас убили человека?

– Ну, даже не знаю, – Кэтрин возмущенно дернула головой. – Ладно, перескажи ваш с мистером Уайтом разговор поподробнее…

Узнав, что добытая ранее информация и кое-какие наши догадки верны, она вцепилась в руль, повторяя, что уже ничему не удивляется. Но когда услышала про Анну, притихла, замкнувшись в себе. Я тоже нуждалась в том, чтобы переварить слова мистера Уайта.

Мы все ближе подъезжали к набережной с маяком. Лес зловеще простирал свои худые ветки вглубь чащи, дождь уныло стучал по стеклам, напоминая тревожную музыку, во время которой в хорроре убивают главную героиню. Густая вязкая кровь льется из ее многочисленных ножевых ран, узорами растекаясь по мокрой земле. Девушка хрипит, отхаркиваясь внутренностями, сходит с ума в агонии боли, а тело умирает. Убийцу, разумеется, не найдут, он просто скроется в черном лесу, вместе со своим острым ножом и ответом на вопрос, зачем он это сделал.

Я такие фильмы не любила. Раньше мы с девочками (как давно это было!) смотрели их только потому, что нам запрещали. Эмбер все время сидела с закрытыми глазами, Анна возмущалась глупостью главной героини, Кэтрин вещала о смысле бытия как мотиве убийцы, а Моника лениво жевала попкорн. Я же мониторила инстаграм Алекса. Были времена.

– Приехали. Вот и набережная, нужно обойти сосны справа, и покажется маяк. Туда мы не проедем – посмотри на песок впереди. Это каша, с которой мы потом не выберемся.

– Тогда пешком…

– С ума сошла?! Да ты дальше руки ничего не увидишь под таким ливнем!

– Зачем мы тогда, по-твоему, приехали? – вспылила я. – Давай так, я быстренько сгоняю поговорю со смотрителем, а ты запрись в машине, как только увидишь, что я возвращаюсь – заводи мотор…

– Это даже не обсуждается, ты сама не пойдешь!

– Мистер Уайт ясно дал понять: с двумя Мур разговаривать не будет!

– Плевать! Каждый раз, когда мы теряем друг друга из виду, происходит что-то ужасное!

В голосе Кэтрин появились истеричные нотки, и я взяла ее за руку. Оставлять ее одну в машине на выезде из леса мне хотелось не больше, чем ей отпускать меня в дождь. Но как по-другому мы получим ответы?