школьного учителя и редких поездок в соседние штаты Заку не светило бы. При всей моей симпатии к нему.

Вуди, тот самый участник интервенции в Россию, производит куда более серьёзное впечатление. Хищник… пусть даже мелкий. Под сорок, среднего роста и вполне благообразный, на меня он произвёл впечатление самое серьёзное, но… отталкивающее. Чувствуется подлинка.

– Миссис Мартин, – целую руку женщине, – очарован.

Вру… жеманная особа чуть за сорок из тех, что считают себя вечными девочками. Голосок потоньше, то и дело надувают губы и строят глазки, охотно позируют и старательно хихикают. Профиль несколько сорочий, со слегка вытянутым носом и скошенным подбородком.

Серьёзных денег и связей за ней нет, обычная провинциальная кокетка из приличной семьи, в юности очаровавшая серьёзного немолодого человека, бывшего проездом в глуши. Интеллектом похвастаться не может, равно как и хорошим вкусом… впрочем, откровенным безвкусием не страдает.

В молодости была этакой девушкой-девочкой, этаким вечным подростком. Стареющим мужчинам часто нравится такой типаж. Подростковая внешность в сочетании с подростковой же бестолковостью кажется иным очаровательной в своей простоте и непосредственности. Сомнительная партия для Олимпийца, пусть даже из второго дивизиона. Но поскольку брак у мистера Мартина повторный (он вдовец) и наследники есть, к браку отнеслись снисходительно.

– Прошу к столу, – зычно сказал глава семьи, и мы принялись чинно рассаживаться. Помимо меня в доме присутствовало ещё с десяток людей на правах гостей. Дальние родственники Мартинов, парочка друзей-политиков главы семьи, студенческие друзья старших сыновей.

– … ягнятина сегодня удалась…

– … безе чудное…

Позвякивание столовых приборов о фарфор и негромкие разговоры ни о чём, за едой не принято говорить о чём-то, способном испортить настроение.

– Вы датчанин? – Задаёт риторический (в письмах Зак писал обо мне) вопрос Фелиция Мартин.

– Да, миссис Мартин, – отвечаю негромко – так, чтобы не помешать беседам остальных, – по крови датчанин. Подданство двойное – Дании и Уругвая.

– А Уругвая-то зачем? – Изумляется женщина, – паспорт Дании пользуется уважением во всём мире. Не США и не Англия, уж не обижайтесь…

– Зачем-то обижаться? – Улыбаюсь слегка, – вы правы. Но и в Англии помнят датские деньги[152]!

– Браво, – Фелиция пару раз обозначила аплодисменты, – достойный ответ.

Кланяюсь слегка, тема о датских деньгах экспромт из тех, что заготавливают загодя, у меня таких не один десяток припасён.

– США и Англия… да и Германия вкупе с целым рядом стран имеют больший вес, – продолжаю пояснять, – но в некоторых делах порой выгодней быть обладателем не столь гордого, зато нейтрального паспорта.

– В Южной Америке янки не любят, – задумчиво сказал Зак, прислушивавшийся к разговору с матерью.

– А я датчанин, – развожу руками, – но при этом ещё и гражданин Уругвая. Для представителей тамошей знати…

Нарочитая пауза не осталась незамеченной, послышались смешки. Ну правда, знать в Южной Америке… смешно! Кому какое дело, что там родословные порой тысячелетние? Всем же известно, что настоящая знать только германская[153]!

– … я свой. Не скажу, что это чувство обоюдно, – снова смешки, – но вести дела очень удобно.

– Интересно, – остро глянул Вуди, – я так понимаю, у вас там есть связи?

– Разумеется. Правда, предпочитаю работать не напрямую, а через посредников… но есть возможности.

Вуди кивает так, что ясно – позже состоится разговор и достаточно серьёзный.

Судя по всему, отборочный тур у Мартинов я прошёл на отлично. Количество последовавших приглашений так велико, что в иные дни посещал три-четыре встречи.

– Приглядываются, – уверенно сказал Зак, исправно таскавшийся со мной повсюду, – недаром тебя в старейшее братство страны рекомендовали. Нормально себя покажешь и…

Рукой Мартин сделал странноватый спиральный жест вверх.

– Кровь иногда разбавлять нужно, – закончил он, опрокидывая остатки виски в рот.

Вздыхаю… с одной стороны, оно вроде как и здорово, войти если не политическую, то финансовую элиту самой могущественной страны мира. Пусть даже как небожитель второго ранга.

Судя по тому, как дела шли в двадцать первом веке, зацепившись здесь, я обеспечиваю будущее себе и потомкам. С другой… мне очень не нравится это будущее, где отчётливо маячит кастовое общество с немногочисленными избранными и рабскими бараками.

В детстве я зачитывался Дюма, а чуть позже и фэнтези, да непременно чтоб аристократия… Голову кружили титулы, тем более дворянство в нашей семье старое, что как бы подтверждало избранность и помогало в преодолении подростковых комплексов.

Чуть позже с некоторым разочарованием понял: при феодальном обществе развитие замирает. Замерло оно и при обществе капиталистическом, откатившись назад.

Ресурсы человечества тратились на яхты и дворцы для немногих избранных. На дорогих блядей, профессиональных спортсменов.

Хочу хотя бы в глубокой старости услышать новости об освоении Луны и терраформировании Марса… А при капитализме это невозможно. Вот и думай… стать частью элиты или космос…

* * *

Здоровенный албанец доставал нас с Куртом не первый день.

– Далмат, – брезгливо сказал Курт, – вот же имечко говорящее[154]!

– Такой же упёртый, – соглашаюсь с другом, – слушай! Мне одному кажется, что ему ни хрена не пятнадцать?

– Не меньше восемнадцати! – Категорично отрезал тот, – скорее всего, родные документы подправили, чтоб можно было не бояться сесть за наркотики. Они же беееженцы… нехорошие сербы заставили их бежать, заставили страдать… нужно верить людям… Ну почему как албанец, так бандит!?

Отвечать на риторический вопрос не стал, тем более ушей рядом нет и играть в толерантность не нужно. А проблема с Далматом вставала всё острей.

Албанец достаточно умён, чтобы не лезть в открытее драки, но… Свободных от наблюдения местечек в лагере для трудных подростков оказалось более чем достаточно. Не зря же – у семи нянек дитя без глаза…

Власти то ли недоглядели, то ли по каким-то своим соображениям, но свели в один лагерь как бойцов за справедливость, вроде нас с Куртом, так и откровенных бандитов вроде Далмата и домашних мальчиков. Здесь полно таких – тех, кто оступился случайно, по дурости.

Далмат прессовал домашних психологически, мастерски чередуя приёмы психологического давления с нечастым физическим насилием. Простейший трюк – пакет на голову и держать, пока жертва не начнёт задыхаться, и так несколько раз. А следы… какие следы, если помощники держат аккуратно, за одежду?

Не буду врать, лично не видел, но… верю рассказам. Атмосфера в лагере самая поганая, домашние мальчики боятся… а девочек у нас нет. И всё идёт к тому, что Азиз-марокканец, правая рука Далмата, начнёт тут гарем собирать. Из мальчиков.

Беженцы они, понимаешь ли… С хрена ли только собирать в одном лагере случайно оступившихся домашних мальчиков с беженцами? Не исключено, что некоторые из понаехавших прошли подготовку в исламистких лагерях. А если и нет, то насмотрелись