Гавличек вскочил из-за стола, вытянулся в струнку и гаркнул так, что один из посетителей от испуга уронил на дощатый пол почти полную кружку пива:

— Так точно, господин оберст! — И, заметно пошатываясь, отправился выполнять задание.

Бифштекс наслаждался домашним уютом. Он лежал на диване, положив ноги на валик, и читал газеты, которые живописали о славной победе германского оружия на Юго-Восточном фронте.

В дверь кто-то торопливо постучал. Евгения впустила симпатягу Гавличка, облизав его похотливым взглядом.

— Что случилось? — Бифштекс отбросил газету.

Гавличек смотрел на командира светлыми глазами:

— Господин майор, фигурант Оберст приказал доложить, что он незамедлительно требует вас в «Асторию» для секретного совещания.

У Бифштекса глаза опасно полезли из орбит.

— Что? Секретное совещание с фигурантом? Это как понимать?

— Не могу знать, господин майор!

— И как же Оберст сообщил тебе об этом?

— В устной форме.

Бифштекс рассвирепел:

— Понимаю, что не приказом по Генштабу. Ты — филер, наружник, топтун, мать твою! Фигурант тебя не должен даже видеть, не то что давать для меня приказы! Какие разговоры могут быть между вами? Зачем ты пошел к нему?!

— Я не ходил, меня Хрубеш доставил в «Божий дар».

— Как — доставил?

Гавличек изобразил как.

— Руку выкрутил за спину и привел. Они там водку пили. Вот Оберст и сказал: так-то и так-то, секретное, дескать, совещание с Биф… простите, с майором Эльбертом!

Бифштекс втянул мясистым носом воздух:

— Да ты сам налакался!

— Никак нет, господин майор! Только маленькую рюмочку — в оперативных целях. Ик!

Бифштекс протянул руки к небу, со слезой в голосе прохрипел:

— Господи, за какие грехи я должен руководить сборищем идиотов! — Повернулся к Гавличку: — Пошел вон, дурак! — Крикнул вдогонку: — Продолжай прослежку за Оберстом, но со всей осторожностью, чтобы он не заметил! — К Евгении: — Доставай из шкафа мундир, иду в «Асторию»! Дома — бардак, на службе — психушка. Вот это жизнь!

* * *

Соколов встретил гостя с важной таинственностью. Закрыл изнутри дверь на ключ, уселся за столом напротив Бифштекса и многозначительно замолчал.

Бифштекс почувствовал жуткую неловкость и не знал куда деть глаза. Наконец заискивающе улыбнулся:

— Господин оберст! Я радуюсь за вас, ибо наш целительный воздух произвел на вас сильное воздействие: вы быстро набираетесь сил. Уже по горам, хи-хи, прыгаете, да-с!..

Соколов оборвал:

— Прыгают горные козлы, а я передвигался.

Бифштекс изо всех сил хотел понравиться оберсту.

— Но в Карлсбаде действительно прекрасный воздух, прекрасный народ, который любит великую Германию и кайзера! У нас здесь красивые девушки, которых забыть невозможно. Это производит на организм мощный оздоровительный эффект.

Соколов строго посмотрел в глаза собеседника:

— Я вас, господин майор, пригласил сюда не для того, чтобы слушать ваши разглагольствования о девушках, которые ко мне не имеют никакого отношения. Речь идет о вас, о вашем соответствии высокой должности, какую вы занимаете.

Бифштекс опешил. Он забормотал:

— Да как вы такое говорите… Да я…

Соколов рявкнул так, что задрожали висюльки в люстре:

— Молчать! — и продолжил тем мрачно-торжественным тоном, каким судья сообщает несчастному о смертном приговоре: — Плохие дела, господин майор! — Внимательно и долго смотрел в глаза онемевшего Бифштекса. — Благодарите Бога, если отделаетесь разжалованием в рядовые и отправкой в штрафной батальон.

Бифштекс подавился словами:

— Ка-ак, з-за что?

Соколов продолжал суровым тоном:

— За то, что позволили свить тут шпионское гнездо! Вы — государственный преступник! — Перед носом Бифштекса помахал пальцем. — И не прикидывайтесь овечкой!

Бифштекс недоумевающе потряс головой:

— Ничего не понимаю… Вы кто?

Соколов протянул лист бумаги и вечное перо:

— Пишите подписку о неразглашении государственного секрета. Диктую: «Я, такой-то, торжественно клянусь хранить в глубокой тайне все, что услышу от начальника секретного отдела АВ-17 Министерства иностранных дел Германии оберста Эриха фон Бломберга. В случае разглашения военной и государственной тайны меня ожидает смертная казнь без суда и следствия, о чем я предупрежден и претензий не имею». Поставьте, майор, подпись и число.

Соколов отобрал подписку, сложил ее вчетверо и торжественно убрал в нагрудный карман.

Бифштекс сухо сглотнул:

— Объясните, что случилось?

Соколов понизил голос:

— Наш отдел по приказу начальника Шестого управления германской контрразведки генерала фон Лауница выбрал именно ваш захолустный и тихий городок для того, чтобы надежно спрятать секретную картотеку германской зарубежной агентуры. Это было осуществлено весной пятнадцатого года, причем, согласно инструкции, на месте был ликвидирован наш агент, который знал о месте нахождения картотеки. Догадываетесь, кто этот агент?

Бифштекс пожал плечами:

— Никак нет!

— Имя агента — Хелен Хрубеш. Жестоко, скажете вы?

Бифштекс отчаянно затряс головой:

— Я ничего не скажу, я не понимаю…

— Правильно! Но вы согласны с золотым правилом разведки: пусть лучше погибнет один человек, чем рухнет агентурная сеть целого государства?

— Да, да, конечно!

Соколов мрачно продолжал:

— То же самое произойдет, майор, с вами, если о нашем разговоре вы намекнете хотя бы одному человеку. Вы плохо служите своему императору, майор. Недавно из Берлина был послан наш сотрудник. В его обязанность входила переправка ящика с агентурным списком по месту назначения. Я приехал, чтобы наладить связь с этим агентом, но мне сообщили: он избит вашими головорезами и уже не дышит…

Бифштекс отчаянно замахал руками:

— Дышит, дышит!..

— Но за этим секретным агентом вы, майор, не только посмели организовать слежку, более того — вы искалечили одного из самых великих героев Германии.

— Это не мы, это сделал идиот… — слабо защищался Бифштекс.

Соколов с суровостью государственного обвинителя продолжал:

— Как назвать того, кто слабоумного человека пригласил на службу в контрразведку? Может, это сделано с вредительской целью, чтобы принести ущерб государству? Я это дело не оставлю. Я об этом обязан сообщить в Центр. Пусть там принимают решение. И обещаю вам: кара будет страшной, но справедливой. Лучше уничтожить одного провинившегося, чем разлагать целую германскую разведывательную сеть. Так, господин майор?