Тут на Полину стал наваливаться сон, она перевернула подушку на другую сторону, прохладной стороной к горячей щеке, и натянула на голову простыню, чтобы ночью не пожрали комары.

– И никакого уныния, в отличие, например, от Орловщины, – говорила она за завтраком Алене, потому что Катька снова погрузилась в молчание. – Такое впечатление, что в этих женщинах, причем несмотря на их разный возраст – я имею в виду Антонину и Марину с Людой, – по-прежнему бурлит какая-то комсомольская юность. Они вопросом равноправия с мужчинами не озадачены, держат жизнь в своих руках и живут, как считают правильным.

– Или как складывается, – уточнила Алена.

– Или как складывается, – согласилась Полина. – Но энергии столько нерастраченной откуда?

– Есть достаток, в отличие от нищей, умирающей и спивающейся средней полосы, и нет столичных рефлексий скучающих «аллочек» и «анечек».

– Ален, а что мы можем им дать? У них есть все, на свой лад, конечно. Они не страдают, не мучаются возрастными проблемами. Зачем им наше страховое общество?

– Полина, я всегда отдавала должное тому, что твои страдания – или женские комплексы верхушки среднего класса – дали первоначальный импульс нашим идеям. Но компания давно удовлетворяет новый общественный запрос: большинство женщин хочет быть здоровыми, финансово независимыми, хорошо выглядеть и не молчать больше, а разговаривать друг с другом. Причем на все более содержательные темы. Жить по новым, собственным меркам. Тетки в торговом центре Хабаровска ходят слушать лекции в наш офис! А те, кто еще не ходит – в том же Хабаровске и Перми, – хотят у нас работать. Потому что чувствуют общественный запрос и понимают, как клиентуру сколачивать. Катька права, теперь самое актуальное – это создать хорошую базу, общенациональный оздоровительный центр.

– Алена, женщины, которых мы тут увидели, – это не полный срез населения. Эти женщины путешествуют, значит, с достатком. Наверняка и в Хабаровске, и в Перми есть и алкоголизм, и скотство, и отчаяние, точно такое же, как на Орловщине. Знаешь, сколько нищих гастарбайтеров из Хабаровска сотнями, тысячами на Сахалин возят? Работать вахтовым методом. Буквально в вагонах для скота.

– Полина, ясно, что там нищеты полно. Но ясно и то, что благодарной клиентуры или адептов женской идеологии тоже немало, гораздо больше, чем из Москвы представляется. Кассир в войсковой части пытается на раздельное питание перейти. Ха! Уже готовый клиент. И говорит, что это у них модно. Здоровое питание и восточная медицина – модно! Начхать, какого качества и глубины этот интерес и эта мода. Это все развиваемо в нужную сторону. Только качни.

– Марину на работу надо взять непременно. С ходу генерирует креатив. Добавила мотиваций для женщин становиться клиентами АОЖ. Мы сами не учли, что деньги для женщин после перехода «за грань» – это еще и возможность путешествовать, мир смотреть.

– Меня поражает, насколько у местных женщин мало миазмов. Такое впечатление, что сюда как будто не докатилась советская власть. Не было тут ни войн, ни особого голода, ни городских алчных и нищих шариковых. Только этим могу объяснить уравновешенность и доброжелательность местного населения.

Действительно, миазмов среди сотрудников санатория почти не было. Может, все дело было в отсутствии советской власти, а может, стихия Байкала их перерабатывала. Безмятежный покой и райская тишина, яркие краски, как на картинах Шишкина, разноцветный подлесок тайги, хвойный букет запахов врачевали сердца амазонок, и они чувствовали себя счастливыми.

Полина с Аленой обсуждали то ягоды и запахи, то спорили о различиях в иголках лиственницы и пихты, а Катька шла рядом и молчала, но в ее молчании не чувствовалось прежней угрюмой тоски.

– Пришла сегодня на грязевое обертывание, – рассказывала Алена по дороге из столовой, – а Алиса – это медсестра – такая милая. Лицо в веснушках, и улыбается все время. «Электричество, – говорит, – через полчаса отключат. На строительстве Байкальской гавани авария». Я ей: «Так грязь уже горячая, давайте положим, а там пусть отключают». Она смеется: «Грязь-то горячая, а если отключат, чем смывать будем? Вода тоже насосом качается. Так в грязи весь день и будете ходить, пока не высохнет? Хотя, когда высохнет, можно просто отряхнуть. Рискнем?» Мы так смеялись с ней. Я лежу полчаса, а она говорит: «Не отключили, повезло. Хорошо, что у нас никогда ничего вовремя не делается. Ох, люблю москвичей! Такие деньги платят, а такие нетребовательные, некапризные. Им хоть есть вода, хоть нет. Вот вы завтра в семь готовы прийти, а скажу, что раньше надо, так и в шесть придете, правда? Замечательные вы люди». Какой Алиса человек, чувствуешь, Полин?

– Мне вчера бухгалтерия два часа питание пересчитывала. Как можно два часа десять цифр пересчитывать, не знаю, но я чудно провела время…

– Считаю, что консенсус по вопросу открытия клиники у нас сложился. Корпуса отремонтировать – ерунда. Гендиректором Наталью Алексеевну поставим. Тут вода минеральная и воздух, да и грязи – это такое глубокое очищение, такой детокс. Я тебя умоляю! Мерано отдыхает!

– Главное – сохранить повара. Съел утром блюдце каши на воде, в обед бульона рыбного похлебал с чесноком, чтобы рыбный запах отбить, а на ужин – салат. Или кефир. Никаких соблазнов. Остальное время – грязи, целебная вода и воздух. Рентабельность небывалая…

– Здешних женщин несчастными или остервеневшими не назовешь. Поэтому зарплату поднимем процентов на двадцать, не больше. А премии будем выдавать в виде страховки.

– Вчера в бухгалтерии в очереди больше часа разговаривали. Там три женщины из Ижевска, две из Красноярска, а еще одна из Владивостока, говорит, с подругой. Все толковые. С ними чуть-чуть поработать, и готовые клиенты. Наталия Алексеевна это влегкую сделает. Они же все через нее проходят, все худеть хотят.

– Полина, заметь, какие они продвинутые. Голодают в основном не ради похудения или мужиков, в отличие от теток в Мерано, а ради очищения организма. От болезней и вообще от токсинов. А токсины – это те же миазмы, негативная энергия, стресс, депрессии. То есть они уже полдороги сами проделали к пониманию того, что очиститься надо от грязи, налипшей за жизнь. Благодарная клиентура. Кать, ты что молчишь? Тебя эта перспектива не захватывает?

– Захватывает. Алена, ты поговори серьезно с Антониной из Перми. Может, она потянет пермский филиал открыть и возглавить? А Марину надо в Хабаровске пару месяцев подучить и можно отправлять открывать филиал во Владивостоке.

– Правильно, а я с тетками из Красноярска поговорю. И с теми двумя из Владивостока. Если мы действительно во Владике откроемся, Марине же не одной там работать. Надо присмотреться к ним.

– Полина, у тебя прямо гиперактивность, совершенно тебе не свойственная. Может, лучше с книжкой на диване полежишь? – хмыкнула Алена, выходя на балкон с сигаретой.

– Так я неделю голодала, эти, как их, ацидодозы вышли, энергия и бурлит. – Полина вышла вслед за ней. – У нас будет большой региональный центр. С филиалами в Улан-Удэ, Перми, Владивостоке, и Хабаровске. А оздоровительной базой будет курорт «Горячинск». «На горячинском курорте мы живем в сплошном комфорте. Тут здоровая еда, грязи, воздух и вода!»