– Да какая разница, землянин? Расслабься, ты ещё пока поживёшь на этом свете.

Процессия направилась к лодкам, лежавшим на берегу. Пирог было больше десятка, и каждая, как потом выяснил Валентин, вмещала до пятнадцати воинов. Около полусотни аборигенов ожидало рядом. Когда шествие приблизилось, они засуетились, из леса выбежало ещё с дюжину туземцев, и началась погрузка под вопли, завывания и демонический смех.

Сначала тарлан хотели рассадить в разные лодки, но они наотрез отказались, и старец упорствовать в этот раз не стал, видимо, почувствовав, что добыча всё равно в его руках. Валентина поместили почти в самый конец пироги между двумя колоритными личностями – у одного носатого аборигена отсутствовало ухо, а у второго не хватало глаза, зато он был обладателем такого брюха, что капитан начал было опасаться, не разломится ли лодка от перегруза.

Остапенко и тарланам хотели вручить весла, чтобы они тоже гребли, но аборигены вновь получили отказ. Это вновь накалило обстановку, но минута переговоров опять-таки решила всё в пользу более развитой расы. «Акмолл, похоже, неплохой дипломат, когда хочет им быть», – с определённым уважением подумал Остапенко.

Одна за другой пироги отчалили от берега и направились в океан. Успокоившиеся туземцы мерно гребли короткими веслами, а ритм задавал щупленький паренёк на корме, молотя колотушкой по барабану и иногда подавая команды тоненьким голоском.

Плыл долго, гребцы уже начали уставать – это было видно по их вспотевшим, напряжённым лицам, но вот прямо по курсу показалась полоска земли, которая всё утолщалась, увеличивалась в размере. Пироги пошли вдоль берега – в принципе, местность практически ничем не отличалась от острова, на котором они уже побывали – те же холмы, пальмовые заросли и горы невдалеке.

Через некоторое время открылся длинный узкий залив. Лодки вереницей вошли в него и поплыли вдоль заросших высокой травой берегов. Здесь местность изменилась: деревья подступали всё ближе и ближе, и скоро кроны наверху сомкнулись, образовав непроницаемый шатёр. Стало сумрачно, зато туземцы повеселели и принялись переговариваться между собой.

Показался длинный деревянный причал, к которому по очереди начали приставать пироги. Когда дошла очередь до Остапенко, он кое-как со связанными руками вылез на причал и стал с интересом оглядываться, хотя по большому счёту, видно было мало, если не считать подходившего вплотную леса и очищенной от пальм дороги.

– Следуй за нами, молчи и не вздумай выкинуть какой-нибудь фокус, – предупредил Акмолл, поглаживая оружие.

– А куда мне деться-то? – пожал плечами Валентин. – Мы пока в одной связке.

– Вот именно!

Старец подскочил к командиру агентов и начал что-то говорить. Тарланин кивал, потом резко ответил, но вождь не рассердился и только махнул рукой.

Процессия двинулась по просеке, которая постепенно расширилась, заросли поредели, и, в конце концов, дорога вывела на большую прогалину, посередине которой стояла деревня, обнесённая высоким частоколом. Практически на каждый шест был насажен череп аборигена. По спине Валентина пробежал холодок: судя по всему, они попали к каннибалам!

Большие ворота стали медленно растворяться, и капитан с тарланами с опаской вошли внутрь. Деревня представляла собой скопище круглых домиков с остроконечными крышами из пальмовых листьев, чем сильно напомнила Остапенко изображения африканских поселений, которые ему доводилось видеть на фото. Повсюду валялись кучи мусора, навоза, бродили животные, напоминающие свиней с пушистым хвостиком и светлой чёлкой, с громкими воплями носились голые, тощие ребятишки, а из узких окон хижин испуганно выглядывали носатые женщины.

Воины горделиво шествовали по центральной улице, если этот кривой проход можно было так назвать, потрясали оружием и смеялись, однако капитан в этом ничего забавного не находил – перед его глазами постоянно маячили десятки, если не сотни черепов на шестах. Он тревожно озирался и всё гадал, где могли находиться Кин и Шорин.

– Акмолл, куда нас ведут? – окликнул он агента, шедшего впереди него.

Тот обернулся и оскалился:

– Мы – Посланники Небес, в нашу честь будет устроен грандиозный праздник. Пока нас ведут в центральные апартаменты для дорогих гостей. А ты по легенде наш непослушный раб. А непослушных рабов аборигены жарят на костре и подают этим самым дорогим гостям.

– Юморист, однако, – покачал головой Валентин. – Несварение желудка не заработаешь? Я жёсткий и невкусный. Вообще, думаю, тебе и самому стоило бы немного озаботиться, чтобы не быть съеденным.

Хмыкнув, тарланин отвернулся.

– А если нет здесь никакого перехода? – заметил Остапенко.

Агент только махнул рукой.

Деревня оказалась большой, и вели их по ней долго. Капитан даже засомневался, что они находятся на острове, скорее всего, решил он, это уже материк. Хотя, с другой стороны, здесь мог быть, например, обширный архипелаг. Валентин криво улыбнулся. Если бы эти соображения он сейчас высказал Шорину, тот точно взвился бы: «Архипелаг, материк, какая разница, Валя?! Нам выбираться отсюда надо, а ты опять как тот сумасшедший профессор! Тьфу! Нас должен интересовать только один вопрос: есть ли тут переход!»

Где же ты, Коля? В этой хижине или, может, вон в той? Капитан крутил головой, но вокруг сновали лишь туземцы, во все глаза пялившиеся на него самого. «С другой стороны, – размышлял он, – Акмоллу нужна Кин, значит, её-то он будет искать в любом случае. А там, глядишь, и Коля рядом».

Наконец процессия вышла на широкую площадь, мощённую, как плитами, стёсанными бревнами, где посередине стояло здание овальной формы. Воины расступились и отошли в сторону, сбившись в большую кучу. Остапенко и тарлане остались стоять особняком. Старец, который вёл до того переговоры, куда-то незаметно исчез.

Агенты тревожно переглянулись.

– Эй, Акмолл, – Валентин чуть толкнул командира плечом, – ты бы меня развязал! Чую, не то здесь что-то. Я пригожусь, поверь. Оружия не требую, понимаю, но с завязанными руками как-то не того…

Акмолл рассеянно оглядел капитана, видимо, раздумывая. Тут дверь хибары широко распахнулась, и из её темноты на яркий свет дня вышло Нечто.

Из хижины выбралось странное существо бочкообразной формы с веером щупалец вокруг тела, в которых оно держало несколько продолговатых предметов. Кожа чудовища имела насыщенно-голубой цвет, передвигалось оно на трёх толстых волосатых ногах. Чуть выше середины туловища, над красноватой бахромой, находился загнутый клюв, а над ним – пара глаз-блюдец как у земного «осьминога», разглядывающих Остапенко и тарлан.

Монстр затрясся и скачками начал приближаться к людям. Тарлане вскинули оружие, а Валентину не оставалось ничего другого, как просто попятиться. Тут же из хибары высыпался целый выводок миниатюрных копий голубой бестии. Они резво окружили пришельцев, отрезав путь к отступлению, и принялись бегать по кругу, да так резво, что у капитана на миг закружилась голова. «Что это ещё за зверинец? – проносились в его голове тревожные мысли. – Неужели костюм местного шамана?» Но, нет – детёныши выглядели абсолютно как настоящие, «подделать» их дикарям было бы не под силу.