Савинков вздохнул.

– И тогда я понял, что мы боремся как то не так, и за что-то не за то. Мелкими группами, под огнем сторонников режима[90]… а лучше ли это будет для крестьян? Для рабочих? Может быть, британский путь правильнее? Правда? А кому она нужна – правда? И общая ли это – правда?

– Зачем вы мне это рассказываете? – не выдержал князь.

– Затем, что я стар. Жизнь – такая вредная штука, что неизбежно заканчивается смертью. Но кто-то должен продолжить мое дело, иначе – конец. Возможно, это будете вы.

– Я? – с презрением переспросил князь.

– Вы, вы. Кстати, почему вы не застрелили Богачева? – пытливо всматриваясь в князя, спросил Савинков – возможности к тому у вас были, несомненно. Британцы, надо сказать, весьма занимательной штукой вас снабдили, надо перенять положительный опыт, хе-хе. Так почему же вы его не застрелили?

– Пулю жалко… – сказал князь.

– Э… вот это напрасно, сударь, очень напрасно. На хорошего человека – пули никогда не жалко, поверьте моему опыту. А на плохого – тем более.

– Поверю – сказал князь – а разве он не такой же, как вы, а?

– Не совсем, но вы не поймете. Пока не поймете, поработаете – начнете понимать. Так что вы написали в своих тэк-скать, мемуарах? Правду?

– Вам то какая разница?

– Большая – отрезал Савинков – итак? В чем, по-вашему, правда?

– В том, что Богачев предатель – сказал Шаховской – в том, что он сдавал нас англичанам, только и всего. Не так?

– Почему же? Так и есть.

Князь пытливо посмотрел на старого террориста, ставшего цепным псом Империи.

– Кто-то знал?!

Савинков улыбнулся.

– Отвечайте! Кто-то знал?

Савинков покачал головой.

– Конечно же, нет. Просто каждый, кто поступает на службу, подвергается изучению. Да что я вам говорю, вы его тоже прошли. И каждый – находится под контролем. Перед Богачевым была поставлена задача – очистить полуостров от террористических банд, обеспечить замирение, и одновременно с этим – укрепить русское влияние. Все эти задачи он выполнил, даже блестяще. Англичане… англичане посрамлены и унижены, более того – у них у самих в этом регионе скоро начнутся проблемы, они разбудили силы, которые вряд ли смогут контролировать, взращенные ими псы покусают своих же хозяев… не без нашего, замечу участия. Ну и приятное дополнение к этому – старая феодальная система разрушена, люди разочаровались в ней и вполне готовы строить сильное и единое государство, под нашей, разумеется рукой.

– И цена этому – немного предательства, так?

– Так. А вы разве не давали присягу при необходимости умереть за Государя?

Князь долго молчал.

– И тем, что я вышел живым из той проклятой дыры… получается, я ее нарушил? Так ведь выходит, а?

– Нет, не так – ответил Савинков – выбравшись живым из этой передряги, вы продемонстрировали в равной степени личное мужество и силу духа, отличный уровень подготовки и готовность идти на все ради того, чтобы выполнить свою задачу. Вы продемонстрировали, что вы сильнее их.

– Кого это – их?

– Неважно. Их. Вы думаете, они этого не знают? Не хотят знать? Не берут на карандаш? Ошибаетесь. Еще как хотят они это знать. И тот факт, что они отправили вас обратно к нам, как самонаводящуюся торпеду с вашим пистолетом – ручкой – показывает, как они нас боятся. А знаете, как напугать их еще больше?

– Как же?

– Переходите на нашу сторону! – подмигнул Савинков.

– Нашу?

– Да что вы, в самом деле, как мальчишка!? – разозлился Савинков – мальчишка, которого друзья завели в лес и бросили одного, просто ради озорства. Мы все – давно уже выросли. И утратили всяческие иллюзии. Вы что же думаете, что до сих пор находитесь в скаутском лагере, где один за всех, и все – за одного?

…

– Откройте глаза. Скоро будет война. Война, которая может поменять весь мир, весь существующий порядок вещей. Британцы создали бомбу на основе деления атомов. У нас она тоже есть…а если и нет, то будет в самое ближайшее время. Уже сейчас понятно, что одна такая бомба будет в сотни раз мощнее обычных авиационных бомб, один бомбардировщик – сможет уничтожить целый город. Чтобы уцелеть в новом мире – нам придется создавать систему гарантированного возмездия. Именно сейчас – мы не имеем право на слабость, на ссору, на детские предрассудки. Ни малейшего права, князь мы не имеем на такое! Чтобы нам всем уцелеть как народу – нам нужно постоянно показывать врагу, что мы монолит, что мы единое целое, что нас нельзя покорить, даже уничтожив треть из нас, половину из нас, две трети из нас. Мы должны внушить врагам, что пока на земле остается хоть один русский, Британия будет в смертельной опасности, только в этом случае – они не осмелятся напасть. Выжив в яме, уничтожив врагов, сражаясь один против сотен, вернувшись назад, вы показали им, что русского солдата невозможно сломить. Они дали вам этот пистолет и отправили мстить. Да, они сказали вам правду, да – если вам так будет легче. Но кому нужна ваша правда, князь? Тем, кто и не знает, где есть такой город – Аден? Или тем, кто завтра рискует сгореть в аду, устроенном новой британской бомбой? Им нужна ваша выстраданная там, правда, князь?

На них уже оглядывались.

– Показав, что нас нельзя победить, вы сослужили одну службу России и Престолу, князь. Сейчас, перейдя на нашу сторону, вы покажете им, что нас нельзя и купить. Ни правдой, ни ложью. Ни деньгами, ни посулами. Ни службой, ни дружбой. Вы покажете им, что у нас есть своя правда, князь. И общей правды – у нас никогда не будет. Мы всегда будем вековечными врагами – потому что так, в мудрости своей, решил Господь. Возможно, это отвратит нападение на Россию. А возможно – и нет…

Савинков достал из бумажника визитку, черкнул несколько цифр на обратной стороне. Поднялся с места.

– Как решите – телефонируйте. У вас время до сегодняшнего вечера. Честь имею, господин подполковник.

Иногда исторические процессы, несмотря на их кровавость – чертовски занимательны. Чертовски занимательно наблюдать за течением истории – именно в тот момент, когда безмятежное течение реки вдруг взрывается бурунами из-за лежащих на дне валунов или того гляди – падает в пропасть рычащим водопадом. Это время, когда можно стремительно вознестись из грязи в князи и обратно, когда делаются состояния одних и стремительно разоряются другие. В такие времена увлекательно жить – хотя многие с этим не согласятся.