Факел отбрасывал на развалины рваный свет. Языки пламени жадно лизали сырой лондонский воздух.

«Пить! – изнемогала Ру. – Пить, Уильям! Пусть он умрет прямо сейчас!»

Офицер в ярости теснил противника, его клинок рассек кожу на его предплечье, и Ру не выдержала. Она сделала бросок, подобно кобре, которая хочет укусить. Красная пелена застлала взор Уильяма, а когда к нему вернулось зрение, все было кончено…

Лариса опомнилась от громкого мужского голоса. Кто-то спросил:

– Ты меня слышишь?

Труп офицера исчез, Уильям тоже испарился. Вместо факела горел торшер, а вместо разоренной пожаром улицы ее окружала обстановка зала для медитаций, оборудованного под приемную. Вместо запаха смолы и отбросов она вдохнула аромат сандала… и полностью очнулась.

Варламов смотрел на нее во все глаза. Поникшая Аля замкнулась в себе. Ренат принес воды и подал Ларисе со словами:

– Ты переутомилась. Бессонная ночь, нервы…

– Мне нечем дышать, – пожаловалась она. – И в груди жжет.

Варламов вскочил и распахнул настежь окно, в комнату хлынула утренняя свежесть.

– Видите, чего вы добились? – сердито пенял он Ренату. – Обеим дамам дурно!

– Одна чудом осталась жива, – не остался в долгу тот. – А вторую вы замучили пустой болтовней.

– Вы кто? Детектив?

– Я не намерен отчитываться перед вами.

– Ведите себя прилично, – процедил Варламов. – Иначе я уйду.

– В таком случае вы не узнаете, что произошло с Алей в подземелье. Между прочим, я тоже кое-что видел. Труп в тупичке!.. А?! Каково? Еще тепленький. Что? Вас это не удивило?.. Еще бы! Это не новость, потому как случается регулярно…

– Заткнись! – сорвался бывший боксер. – Или я за себя не ручаюсь!

– Очень страшно, – осклабился Ренат. – У меня уже поджилки дрожат.

– Прекратите! – взмолилась Лариса и обернулась к нему. – Труп выглядел как обычно? У него была при себе шпага?

– В том-то и дело, что была. Аля! – обратился он к учительнице. – Ты столкнулась в туннеле с убийцей, верно? Ты спугнула его, и он напал на тебя…

Девушка продолжала безучастно молчать. Зато Варламов не сдержался.

– Говорите, барышня, кого вы видели? – потребовал он.

– Спросите, почему она еще жива, являясь опасным свидетелем? – добавил Ренат.

– Да, почему?

Лариса подумала, что все как будто логично. Аля помешала маньяку, и тот не успел забрать шпагу погибшего. Значит… это Шубин? Он только что звонил своему боссу и докладывал о страшной находке.

– По-моему, расклад ясен, – заявил Ренат. – Негодяй не смог прикончить девушку по одной причине. Они любовники!

– Были любовниками, – уточнила Лариса.

– Любовники бывшими не бывают, – вставил Варламов, радуясь, что свидетельница его не опознала. У него алиби. Он сидел здесь и беседовал с Ларисой, когда произошло убийство. Правда, время под землей не совпадает со временем на поверхности. Электронные часы дают там сбой, а механические останавливаются. Но это обстоятельство не примет во внимание ни один здравомыслящий человек.

Между тем Аля вышла из прострации и начала прислушиваться к разговору. Упоминание о трупе вызвало у нее панику. Какой труп? Шубин ни словом не обмолвился о трупе…

– Кого вы встретили в туннеле? – допытывался Варламов.

– Шубина, – ответила за нее Лариса. – Вы же говорили с ним по телефону, Игорь, и он доложил вам обстановку.

– Паша не мог, – в отчаянии выдавила девушка. – Он не убийца! Я не верю в это… Несмотря ни на что!

– Ты хотела найти доказательства его вины или невиновности? – наседал Ренат. – Ради чего ты, не оправившись от болезни, полезла на рожон?

– Я должна была убедиться…

– В чем, Аля? В чем? Боюсь, тебя мучили подозрения, которые стали реальностью.

– Я не видела мертвого тела…

– Если не Шубин прикончил того несчастного, тогда… это сделала ты.

– Она фехтует? – оживился Варламов.

– Притом весьма недурно, – подтвердил Ренат. – Ведь ей удалось отбиться от Фехтовальщика! Он выпустил пар, опомнился… и пощадил свою подружку. В надежде, что она его не выдаст.

Аля заплакала, вытирая слезы рукавом кофты. Ей было больно и обидно за себя, за Шубина… за всю свою неудавшуюся жизнь, которая чуть не оборвалась в вонючем туннеле. Даже Антон предал ее, объявив пособницей маньяка! Неужели любовь не смягчает сердца, а ожесточает?

Ларисе казалось, что на ее глазах разыгрывается сцена из плохого спектакля. Актеры фальшивят, реплики никудышные, а суть происходящего ускользает от зрителя.

Варламов как будто потерял интерес к тому, что слышал и видел. В его уме зарождался какой-то план.

– Вынужден покинуть вас, господа, – процедил он и быстрым шагом направился к двери…

Антон Бессонов страдал. Ему хотелось написать учительнице прощальное письмо, убить Шубина, потом себя и успокоиться навеки. О родителях он не думал. Какое ему дело до них? Они не понимают его, не признают его право на самостоятельный выбор, не уважают в нем личность. Они помешали ему умереть…

О, как он возненавидел их за это! Если бы не отец с матерью, он не наломал бы дров и не опозорился перед любимой женщиной. Теперь она будет презирать его, и поделом. Она не поверит, что Шубин – убийца. Решит, что Антон из ревности оклеветал его.

– Наверное, она сейчас проклинает меня, – шептал он в подушку. – Я разбил ее иллюзии! Я стал ее врагом…

В то же время он как бы наблюдал за собой со стороны, и собственный пафос смешил его. Два разных Антона испытывали разные чувства. Один корчился в муках, а другой нервно хихикал. Эта двойственность пугала и забавляла его.

Антон много читал в детстве, и романы из родительской библиотеки произвели на него неизгладимое впечатление. В том нежном возрасте любовь между мужчиной и женщиной казалась ему восхитительной сказкой. Лучше бы он не читал, а сидел за компьютерными играми, как его сверстники!

Антон считал свое чувство к учительнице чистым и светлым, но тайком от всех заглядывал на порносайты. Чистота и свет возбуждали в нем болезненную страсть, чего он жутко стыдился. Он часто воображал, как они с Алей занимаются любовью… и желал власти над ней. Лучше было убить себя, чем признаться в этом.

«Я даже из окна прыгнуть не сумел! – мысленно сокрушался Антон. – Я лузер, неудачник! Надо мной все смеются! И она тоже… Я из ревности обвинил тренера в убийствах. Не исключено, что это так и есть. Но я обрадовался поводу очернить его!»

– Ты спас Алю от верной смерти, – вступал в полемику второй Антон. – Ты открыл ей глаза на Шубина. Он никакой не герой!.. Он – моральный урод, маньяк и должен сидеть в тюрьме.