Она тут же с жадностью развела их в стороны.

— Молчи! — ахнула Вайолет.

Вынужденная необходимость сердиться казалась такой несправедливой, потому что ей хотелось, чтобы Флинт лишь молча продолжал свои восхитительные ласки.

— Потому что если мы придем к соглашению, я придумаю много способов держать тебя рядом долгими… долгими часами…

С каждым словом голос Флинта становился все нежнее, а в конце он уже чуть слышно шептал, склонив голову к самому низу ее живота, к треугольнику волос.

Все тело Вайолет трепетало, и когда его язык, наконец, коснулся бархатных складок, она резко дернулась от непередаваемого блаженства.

Руки Флинта развели ее бедра в стороны, и снова его язык принялся ласкать ее. На этот раз она застонала, выгнув спину от незнакомых доселе сладких и таких порочных ощущений.

Прикосновение его горячего рта к ее напряженному лону было невероятно приятно, и Флинт был так умел, что через несколько мгновений все тело Вайолет было в огне.

Флинт опустился на колени и неторопливо проник в нее, глядя в довольные затуманенные глаза. Вайолет обхватила руками его голову, ее волосы были растрепаны, и он двигался так медленно и лениво, проникая так глубоко, что совсем скоро Вайолет выкрикнула его имя — звук, который ему никогда не надоест слышать.

После он улегся рядом и обнял ее.

Флинт не заметил, когда Вайолет начала плакать. Как все мужчины, он боялся женских слез, и, кажется, она это поняла.

— Это просто эмоции, — шмыгнула носом Вайолет и провела рукой по глазам. — Я не расстроена.

«Просто эмоции…» Любовь, страх потерять, желание и перспектива новой потери. Необыкновенная девушка. В ее груди билось сердце война, но она была молода, а всего случившегося с ней за такой короткий промежуток времени с лихвой хватило бы даже для крепкого мужчины, не говоря уж о женщине.

Флинт принялся бормотать какие-то успокаивающие слова с такой нежностью, о наличии которой он и не подозревал. Он гладил ее волосы, обнимал, пока она не уснула.

Мальчишка Матиас не лгал. Через два дня плавания по спокойному морю «Фортуна» достигла Кадиса. Среди пришвартованных в гавани кораблей был «Просперар».

И конечно, «Оливия».

Флинт стоял на палубе, глядя, как сияющая и теплая жемчужина гавани становится все ближе и ближе. Приказав бросить якорь, он ожидал почувствовать предвкушение битвы: наконец-то у него появилось преимущество перед Котом, и Флинту требовалась лишь хитрость и немного удачи.

Но вместо этого вдруг вспомнились две ночи любви, трепетавшее в его объятиях тело Вайолет Редмонд. И как она засыпала у него на руках.

Чувствуя себя предателем, он спустился вниз, чтобы разбудить ее, как будил эти два бездумных дня.

Вайолет сразу поняла, что эта поездка на берег отличается от других.

Во-первых, Флинт проснулся раньше ее, вымылся и оделся, взял все свое оружие и тихо вышел из каюты, даже не поцеловав Вайолет.

А ведь в эти последние волшебные, безумные ночи любви он то и дело целовал ее. Так было и днем, стоило им остаться наедине.

Во-вторых, он поспешно вернулся к ней, и им удалось быстро заняться любовью — он снял с себя лишь самое необходимое, — и в этой поспешности было что-то похожее на приближение конца.

В-третьих, на воду спустили две шлюпки, а не одну. Почему-то Флинт решил взять почти всю команду, оставив на борту «Фортуны» лишь несколько матросов.

И, наконец, Вайолет увидела на корабле незнакомого мальчишку, тощего угрюмого подростка.

Ее подозрения подтвердились, когда Флинт велел ей остаться на «Фортуне».

— Нет, — твердо ответила она.

— Сегодня может быть опасно, — рассеянно заметил он.

Флинт стоял к ней спиной, пристально глядя на Кадис.

— Ашер, кто этот мальчик?

Он мельком взглянул на нее. Его глаза чуть расширились, предупреждая, чтобы она не называла его по имени. И Вайолет почувствовала, как под ногами у нее разверзается бездна: дальше ей предстоит жить без него. Все это закончится прежде, чем она ожидала.

— Пусть выиграет сильнейший, Вайолет, — мягко произнес Флинт. — Разве не на этом мы сошлись?

Вайолет похолодела.

— Он знает что-то про Кота. Этот мальчишка отведет вас к нему!

— Он попал на борт вместе с пиратами, — ответил Флинт после минутной паузы. — Мы взяли его в плен.

— И ему что-то известно?

— Возможно, — холодно и рассеянно согласился Флинт, глядя на работу матросов.

Вайолет захотелось ударить его, устроить скандал, топнуть ногой, но она не желала вести себя как ребенок.

— Тогда возьми меня с собой.

— Я боюсь, сегодня это невозможно.

Флинт повернулся лицом к палубе.

Вайолет положила руку на его сильное теплое предплечье. Ей было все равно, что другие могут это заметить.

— Он мой брат. Ты боишься, что я смогу найти способ остановить тебя? Или тебе станет труднее застрелить его?

— Ты увидишься с ним, как только мы его арестуем, — коротко ответил Флинт.

— Черт побери! — выругалась Вайолет. Наконец-то ей удалось привлечь его внимание. — Это же несправедливо! Ты хочешь выиграть нечестным путем? Я рассказала тебе все, что знала. Я привела тебя к нему. И я требую, чтобы ты обошелся со мной по справедливости.

Флинт пристально посмотрел на нее, и Вайолет поняла, что он не устоит, несмотря ни на что.

— Освободите место и для мисс Редмонд! — крикнул он.

Расспросив матросов в порту, они выяснили, что «Белый лебедь» находится близ площади Ла-Мина, в десяти минутах езды по древним улочкам, озаренным ярким испанским солнцем и кишащим торговцами и покупателями.

За столом ссутулился тощий сонный хозяин постоялого двора.

— Пожалуйста, проводите нас в комнату мистера Хардести.

Он поднял глаза.

— А, сеньор Хардести! Он уехал.

Его темные глаза чуть ли не вылезали из орбит от страха и подозрительности. Скорее всего причиной тому было оружие.

— Уехал?

Флинт пристально уставился на хозяина, намереваясь вытянуть из него правду.

— Руку даю на отсечение, сэр, минут двадцать назад — может быть, больше.

Как это могло случиться? Люди Хардести могли увидеть «Фортуну» в подзорную трубу и предупредить его.

Но откуда он знал, что они прямиком направятся на постоялый двор?

Если только за ними не следили. Если только не увидели мальчишку.