Но я на них даже внимания не обращаю. Чаще всего знак сотрудника Кадрового состава на моём плече отпугивает самых отчаянных, но иногда кое-кого тянет на подвиги. Правда, таких дураков мало – за подобную «смелость» можно и жизнью поплатиться. У настоящих бойцов жёсткая дисциплина, вдобавок они не страдают комплексом неполноценности, а значит, никогда не торчат в подворотнях, высматривая очередную лёгкую добычу, чтобы доказать свою мужественность. У них в этом нет необходимости.

Тут и там грохочут стройки. Моя голова и без того болела, а теперь просто раскалывается. Меня окружают леса из корневого дерева и стрелы строительных кранов. Эскаранцы и краггены работают бок о бок, вторые тащат тяжёлые каменные плиты или поднимают огромные блоки. Несмотря на шум, ясно слышится их речь, похожая на удары грома, – гортанная, отрывистая, с раскатистыми согласными. Рядом с высоченными, массивными краггенами эскаранцы кажутся просто лилипутами. Кроме того, за краггенами тянутся плоские шипастые хвосты.

Мне они всегда нравились. Есть что-то привлекательное в их взглядах на жизнь, обстоятельных, действующих на слушателя умиротворяюще мифах и простых, незамысловатых стремлениях. Краггены никогда никуда не спешат, им чужды амбиции, и они не усложняют себе жизнь, как другие наши народы.

Наблюдая за ними, гадаю, о чём думают эти огромные человекоподобные существа с лицами, похожими на звериные морды, торчащими клыками и маленькими чёрными глазками. Краггены могли бы стать грозными воинами, если бы захотели. Их красная кожа больше напоминает панцирь, вдоль позвоночника – гребень из острых игл, да и размеры им бы очень помогли. Однако краггены ни в какие конфликты не ввязываются, живут себе спокойно глубоко под землёй. Для нас там чересчур жарко, да и давление слишком сильное, поэтому добраться до краггенов никто не может.

У нас с ними взаимовыгодное сотрудничество. Мужчины приходят в Вейю на заработки. Им надо накопить денег, чтобы построить комфортабельные уединённые убежища, иначе ни одна девушка не будет иметь с ними дела. Женщинам краггенов, чтобы родить, необходимо подняться ближе к поверхности. Дети слабее взрослых, в суровые условия глубокого подземелья они спускаются, только когда немного подрастут. Эти убежища строят для краггенов эскаранские мастера. Их постройки гораздо более элегантны, чем у краггенов – с их здоровенными ручищами такое не соорудишь. Чем роскошнее убежище, тем больше у краггена шансов найти себе хорошую женщину.

Мы с ними никогда не воевали. Просто мирно договаривались. Вот бы со всеми народами так!

Сверяюсь с адресом на конверте Джута, спускаюсь по грязной лестнице ниже уровня мостовой и оказываюсь напротив железной двери с окошком, скрытым затворкой. Стучу. Раздаются шаги, и затворка отодвигается.

– Вам чего? – требовательно интересуется девушка по другую сторону двери. Лет восемнадцати, самое большее – двадцати. Вульгарный макияж, выкрашенные в разные цвета волосы. Скулы высокие, кожа бледная, с голубизной – типичная представительница народа юрла.

– У меня письмо, – отвечаю я. – От Джута.

Вижу на её лице удивление, которое тут же сменяется подозрительностью.

– Покажите.

Демонстрирую конверт.

– Давайте сюда.

Просовываю письмо через окошко, девица задвигает затворку. Некоторое время стою растерянная, потом решаю, что это не моё дело, и шагаю обратно к лестнице. Обещание выполнено. Какая разница, что там, в письме?

Успеваю пройти половину улицы, когда девица догоняет меня. Следом за ней бежит неряшливо одетый молодой мужчина.

– Эй! Погодите! – кричит он.

Останавливаюсь и выжидательно гляжу на них. Оба замирают рядом со мной. Мужчина держит в руке уже распечатанное письмо.

– Вы знаете Джута? – спрашивает он, отдуваясь. А ведь пробежал всего ничего. На вид парень крепкий, но, похоже, неспортивный, вдобавок курит, не зная меры.

– Немного, – отвечаю я. – Он попросил меня доставить это письмо по адресу.

– Вы что, в гуртской тюрьме сидели?

– В форте Фаракца. Джут до сих пор там. – Непонятно почему так и тянет сказать что-нибудь жестокое, поэтому прибавляю: – Если ещё жив, конечно.

Но этих двоих новость нисколько не огорчает. Девушка в первый раз замечает знак Кадрового состава на моём обнажённом плече и подталкивает мужчину локтем. Старается, чтобы было незаметно, но с таким же успехом могла бы просто заорать «гляди!».

– Вы из Кадрового состава? – уточняет мужчина нервно.

– Да, – подтверждаю я. – А вы двое работаете в подпольном издательстве, распространяете в Вейе незаконную и запрещённую по политическим мотивам литературу. Также у вас имеются офисы в Векте, Бри Атке и Лере, которые занимаются распространением книг в этих городах, – невозмутимо гляжу на мужчину. Он даже рот открыл, бедняга. – Кто она такая, не знаю, а ты, надо думать, Черита Фал Барлан, главный редактор?

Мужчина застыл как столб, вид у него виноватый. Девица, кажется, вот-вот собирается дать дёру.

– Просто увидела знакомый адрес, – показываю на конверт.

– Вы наш адрес знаете? – испуганно вытаращил глаза Барлан. – Давно?

– Года два-три. Но пока повода к вам наведаться не было.

После таких новостей парень чуть в обморок не грохнулся. Не знает, что теперь делать. Решаю его успокоить:

– Слушай, знать такие вещи – моя работа. Вы, конечно, думаете, что про вас ни одна живая душа не знает, но тут вы ошибаетесь. Дай угадаю, про что ты сейчас думаешь, – почему же тогда клан Каракасса не устроил у вас обыск и не арестовал всех до единого, так?

– Э-э… ну, вроде того, – мямлит Барлан. – Мы печатаем книги про Плутархов, которые им… могут не понравиться…

– Хочешь, правду скажу? – спрашиваю я, зажимая пальцами переносицу, чтобы хоть немного облегчить головную боль. – Им плевать. У Плутархов других забот по горло, некогда им такой ерундой заниматься. Да и мне тоже.

– Как это – плевать? – восклицает потрясённая девица.

– Им от ваших разоблачений ни жарко ни холодно, – поясняю я. Сейчас я не в том настроении, чтобы проявлять тактичность.

– Вот дерьмо, – расстраивается Барлан. – Лучше бы арестовали!

– Могу тебе ноги переломать. Хочешь? Может, это тебя утешит.

До Барлана не сразу доходит, что я шучу. Неуверенно улыбается, потом переводит взгляд на зажатое в руке письмо.

– Давайте внутрь зайдём.

– Барлан! – возмущается девушка.

– Пела, она и так всё знает, – отмахивается тот. – Да и Джут ей доверял.

Барлан оглядывается на меня.

– Согласны? Надо кое-что обсудить.

Спешить мне сейчас некуда, к тому же за долгие годы привыкла собирать информацию. Даю знак Барлану, чтобы показывал дорогу.

Тот протягивает мне письмо от Джута и говорит, что я имею полное право его прочесть, ведь я столько всего преодолела, чтобы его сюда доставить. Направляемся обратно к лестнице, проходим через железную дверь, оказываемся в коротком коридоре с плесенью на стенах и выходим в полутёмную комнату, доверху забитую связками подпольных газет и коробками с книгами. Около одной стены – собранный вручную печатный станок. За импровизированными самодельными столами сидят двое мужчин – один просматривает почту, другой что-то быстро строчит. Одеты так же неряшливо, как Пела и Барлан. Изображают из себя гонимых властью, но явно перестарались. На меня смотрят сначала с любопытством, затем с тревогой.