Мадлен с трудом удержала колкость, вертевшуюся на языке.

— Я пока не готова принять ваше предложение, — только и сказала она.

— В таком случае, у вас нет уверенности в своих выкладках, — насмешливо констатировал Бондиле.

Мадлен поспешила сменить тему разговора.

— Пришла ли университетская почта? Ведь год уже на исходе.

Бондиле раздраженно поморщился.

— Они что-то молчат. Хотя я регулярно отправлял им отчеты и грузы. Боюсь, университет теряет к нам интерес. В прошлом году экспедиционный отдел урезал смету наших расходов. — Он помолчал, потом бросил на собеседницу многозначительный взгляд. — Не знаю, сколько денег нам выделят и выделят ли их вообще.

Мадлен сделала вид, что залюбовалось фонтаном, журчавшим в саду под окном.

— Вы намекаете, что мне в очередной раз пора раскошелиться? — Голос ее звучал бесстрастно, чем она осталась довольна.

— Да, возможно, все сложится именно так, — кивнул Бондиле. — Сожалею, мадам.

— В этом я сомневаюсь, — уже без каких-либо экивоков заявила Мадлен. — Прежде вы брали деньги без колебаний, так что же переменилось сейчас?

— Всему есть предел. — Бондиле глотнул кофе. — Нельзя бесконечно вычерпывать воду из одного и того же колодца. — Прозвенел колокольчик. — Кто там? Де ла Нуа? Что-то он рано. — Профессор скривился.

— Вместе с ним пришел и Анже, — сказала Мадлен, испытывая немалое облегчение, смешанное с долей злорадства.

Гостей ввели в комнату без особенных церемоний, ибо слуга или позабыл, или не счел нужным о них объявить. Де ла Нуа прямиком устремился к профессору и расцеловал того в обе щеки, громогласно желая счастливого Рождества.

— Я было запамятовал, что сегодня за день, хорошо хоть Тьерри напомнил. — Он рассмеялся, потом коротко поклонился Мадлен и принялся наливать себе кофе.

Тьерри Анже проявил большую вежливость:

— Да прольет Господь на вас свою милость, мадам. Надеюсь, в новом году все ваши начинания сбудутся.

— Благодарю, — улыбнулась Мадлен. — Надеюсь, и вас новый год одарит чем-нибудь триумфальным, — сказала она, отмечая, как сильно исхудал Анже: недавняя стройность сменилась костлявостью, лицо заострилось и походило на карнавальную маску.

— А я надеюсь, со следующим кораблем из Каира придет мой табак, — пробасил добродушно де ла Нуа. — Если мне и дальше придется курить то, чем здесь набивают трубки, я неминуемо слягу с воспалением легких. — Он опустился на диван, положив ноги на одну из пухлых подушек. — Только так можно расслабиться по-настоящему.

— Скоро подадут завтрак, — объявил Бондиле. — Вы, мадам, конечно, вольны не принимать в нем участия.

— Вы очень великодушны, — поблагодарила Мадлен, прикидывая в уме, сколько еще нужно здесь проторчать, чтобы ее уход не выглядел неприлично. Она уже сожалела, что приняла приглашение мэтра. — Пока вы будете завтракать, я бы с удовольствием просмотрела ваши эскизы.

— Как вы трудолюбивы, — вздохнул де ла Нуа. — Вечно в работе, пчела, да и только. — Он картинно прижал руку к груди. — Вот я, например, всегда не прочь побездельничать, особенно, если есть к тому повод.

— Не иронизируйте, Мерлен, — устало подал голос Анже. — Пусть мадам покопается в наших бумагах. В любом случае она всегда может сделать зарисовки сама, если наши ее не устроят. — Он быстро допил свой кофе и опять потянулся к кофейнику.

— Вы вчера вечером где-то гуляли, Ален, — пробормотал де ла Нуа, поглубже зарываясь в подушки.

— Почему вы так решили? — несколько удивленно поинтересовался Бондиле.

:— Кое-кто из наших пытался проведать вас, но у ворот сказали, что вас нет дома.

— Не стоило придавать значение этим словам. Просто я сказал, что хочу поработать, а слуги все переврали. — Мэтр перевел взгляд на араба, возникшего на пороге гостиной. — В чем дело, Азим?

— В столовой все готово, — сообщил тот, отвешивая небрежный поклон.

— В один прекрасный день ты поплатишься за свою дерзость, — пригрозил слуге на местном наречии Бондиле.

— Да, господин, — Азим отвесил второй поклон и, вздернув нос, удалился.

— Что на него нашло? — поинтересовался Анже, не совсем разбираясь в сути происходящего. — Кстати, еще недавно у вас служил совсем другой малый.

— Верно, но этот лучше владеет французским, хотя оказался настоящим нахалом, — сказал Бондиле, поднимаясь. — Что ж, пожалуй, можно пройти в столовую. Азим, конечно, отъявленный плут, но к еде он относится с великим почтением. — Мэтр деланно рассмеялся и пошел к выходу. Де ла Нуа и Анже, столь же натужно посмеиваясь, потянулись за ним.

Оставшись одна, Мадлен тотчас встала, прикидывая, не заглянуть ли ей в кабинет Бондиле, но тут в вестибюле послышались голоса. Пришли Лаплат и Жан Марк Пэй. Мадлен замерла, надеясь, что их проведут прямо в столовую. Завтрак всех на какое-то время займет, а у нее появится шанс провести без помех небольшую разведку.

— Я присоединюсь к вам через минуту, — громко сказал Жан Марк, открывая двери гостиной. — Мадам де Монталье, — произнес он учтиво и тут же поспешно добавил: — Счастливого Рождества!

— И вам того же, — улыбнулась Мадлен, скрывая досаду. — Как прошла месса?

— В несколько непривычной манере, но это лучше, чем ознаменовать Рождество одной лишь вечерней попойкой. — Жан Марк склонился к ее руке, стараясь выглядеть беззаботным. — Я хотел вас увидеть.

— Зачем? — прямо спросила Мадлен, уловив смятение в его тоне и сама начиная тревожиться. Под глазами молодого ученого набрякли мешки, на щеке красовался порез от бритья, а кофе себе он наливал заметно трясущимися руками. — Что вас волнует, Жан Марк?

Ответ был уклончив.

— Пустое, мадам. Я… скорее всего, ошибаюсь.

— В чем ошибаетесь? — продолжала расспросы Мадлен, заметив, что Жан Марк не только расстроен, но и напуган. — Что-то случилось?

Он покачал головой.

— Пустяки.

— Тогда почему вам хотелось видеть меня? Чтобы что-то сказать? Я слушаю. Говорите.

Жан Марк тряхнул головой, словно отбрасывая ненужные мысли.

— Вы помните найденные нами вещицы? Мы еще разделили их пополам. — Он опустошил чашку одним глотком и налил вторую.

— Конечно помню, — спокойно сказала Мадлен.

— Среди них была фигурка ибиса. Не забыли, как она выглядела? — Он разделался со второй чашкой терпко пахнущего напитка и налил себе третью, грустно заметив: — Кофейник почти пуст.

— И ладно, — отмахнулась Мадлен. — Вернемся к фигурке. На спинке птички было колечко. Для цепочки или шнурка. Во всяком случае, мы так решили. — Она подалась вперед. — Вот видите, я хорошо ее помню.

— Я тоже, — сказал, приглушая голос, Жан Марк. — Другой такой птички нет, и я передал ее профессору Бондиле вместе с другими фигурками и отчетом. — Он заглянул внутрь маленькой чашки и принялся изучать на кофейную гущу. — Я поступил как должно, а теперь сомневаюсь в правильности своих действий.