– Не стоит. – Мягкая ладошка Эмми опустилась на предплечье – видимо, выбрала наименее пострадавшее место.

– Какой сегодня день?

Вот и все, что мог спросить. Голос не слушался.

– Двадцатое марта. Ты лежал без сознания пять дней.

Да чтоб мне провалиться! Я дернулся слишком активно – и снова ухнул в благословенную тьму, а когда очнулся, рядом уже была Анита. Она заставила меня выпить отвратительное на вкус зелье, нанесла мазь, пока я отчаянно старался не взвыть от ее лечения, и позвала Лайзу.

– Где Эмми? – чуть слышно спросил я.

– А где ж ей быть, мальчик? С мужем. Лер Эйш ее и на шаг не отпускает. Вырывается только на несколько минуточек.

С мужем, значит? Я закрыл глаза. Никогда не считал себя ревнивым человеком, но сейчас готов разорвать Леонарда на клочки, чтобы только Эмми была моей. Но увы… Это «увы» стояло между нами, и я не знал, что с этим делать. А время шло… Слишком быстро шло. Еще несколько дней, и мой шанс будет потерян. Не только на жизнь, но и на любовь.

Эмми пришла лишь поздно ночью. Я не спал – видимо, выспался на недели вперед. Таращился в полумрак, а на полу у постели дремала Анита. Скрипнула дверь. Моя сиделка подскочила и поклонилась, а затем выбежала прочь. Амелинда заняла ее место. Она выглядела такой бледной, что я испугался. Затем протянула руку, призывая магию.

– Не надо, ты устала, – сказал ей.

– Ты должен выздороветь как можно скорее, дорогой, – ответила Эмми. – И я для этого сделаю все, что в моих силах.

Было тепло, легко и приятно, будто болезнь исчезла. А затем Эмми наклонилась ко мне и легонько коснулась губами щеки.

– Ты напугал меня, Эри, – сказала чуть слышно.

– Нечего бояться.

Эмми пожала плечами. Она была не такой, как всегда. Снова проблемы с мужем? Я не стал спрашивать. Она все равно не расскажет, не пожелает расстраивать. Пошевелился – и тело тут же напомнило, что не все так хорошо. Но все равно дотянулся до ее руки, сжал холодные пальчики.

– Сколько у тебя времени? – спросила она.

– А сегодня…

– Двадцать второе.

– Тогда еще девять. Но я не думаю, что меня будут ждать так долго, хоть и обещали.

– Дней через пять ты восстановишься хотя бы настолько, чтобы поехать в город. Но лучше бы больше.

– Ты не передумала? – задал самый главный вопрос.

– Нет.

Эмми избегала смотреть мне в глаза. Я понимал, почему она приняла такое решение, но смириться с ним не мог.

– Эри, ты должен…

– Я ничего никому не должен, Эмми, – перебил ее. – Просто знай, что вернусь.

– Нет, Эри!

– Да. Если мне удастся отсюда выбраться, я все равно вернусь за тобой. И мне плевать, будешь ты на тот момент замужем или Эйш спрыгнет с самой высокой башни своего замка. Ты нужна мне, Эмми.

Она отвернулась. Разговор снова не клеился, будто с момента возвращения Леонарда между нами пролегла трещина. Что ж, пусть так. Только я не отступлюсь.

Эмми была права. Пять дней спустя я уже поднимался с кровати, и меня не кидало при этом из стороны в сторону. Зато сама она стала похожа на былинку: тонкая, почти прозрачная. Пыталась снова поделиться со мной магией, но я отказывался. Справлюсь и сам. Она уже сделала все, что могла. Но как теперь покинуть замок? Я как раз думал над этим вопросом, когда ко мне прибежала Анита и передала сложенную записочку.

«Завтра мы едем в город, будь готов. Э.».

Вот и все. Ничего лишнего. Я вздохнул и спрятал записку подальше от чужих глаз. Заберу с собой. Пусть хоть что-то связывает меня с Эмми. Нита смотрела на меня встревоженно.

– Что? – спросил я.

Она показала на меня, затем в сторону дороги. Кивнул. Анита отвела взгляд, а затем стремительно куда-то убежала. Ее не было минут десять, а когда пришла, я узнал черную ткань в ее руках. Моя повязка с заново нашитыми бусинами.

– Спасибо, – улыбнулся ей. – Это очень кстати.

Хотел забрать и завязать сам, но Нита отвела мою руку, подошла ближе, убрала волосы со лба и прихватила их повязкой. Она едва не плакала.

– Не грусти. – Я пожал тоненькую ладошку. Да, она ничего не знала о печати или готовящемся побеге, но чувствовала. – Мы обязательно увидимся, Нита.

Девушка закивала часто-часто, но казалось, что до конца мне не поверила. А потом заплакала горше и убежала, а я прошел за ней и замер в дверях. Отсюда было видно только двор – уже без следов снега. Пройтись бы к морю, но слишком далеко, а завтра мне понадобятся силы. В то, что скоро Эйшвил окажется только сном, я даже верить боялся. Но внутри все будто застыло в ожидании. Еще немного! Только бы Вейс не подвел.

Так весь день и бродил по двору – Шиан приказал меня не беспокоить, и другие рабы старательно обходили стороной. Хорошо, что Эйши не вспомнили о моем существовании, и к утру следующего дня я был пусть не здоров, но хотя бы мог двигаться без посторонней помощи. Около пяти утра в двери чуланчика постучали.

– Вставай, Эрвинг, – раздался голос Шиана. – Лери Амелинда ждет тебя у ворот.

У ворот? Я собирался быстро, понимая, что либо сегодня смогу покинуть Эйшвил, либо лучше сразу умереть. Да и что мне собирать? Переложил под повязку на лбу записку Эмми. Других ценностей в Литонии нажить не успел. В последний раз окинул взглядом чуланчик. Но если ведь все получится и уеду сразу, у Эмми будут проблемы. Надо с ней поговорить…

– Эрвинг!

– Иду.

Снаружи светило тусклое солнце. Ветер дул в лицо и пронизывал до костей. Во дворе топталась Нита. Увидела меня, подбежала и обняла. Я погладил ее по голове и шепнул:

– Будь счастлива.

– Эри, подожди! – В дверях кухоньки появилась Лайза. – День длинный, держи.

Она передала мне платок, в который были завязаны еще теплые пирожки.

– Спасибо.

Ее обнимать не стал, иначе догадается. Но я был искренне благодарен этой женщине. Она столько сделала для меня, хоть для всех здесь я так и остался врагом.

– Счастливого пути, мальчик.

– До встречи, Лайза.

И пошел прочь. У ворот стоял экипаж. И как это понимать? Что Эмми наплела своему мужу? Сама она тут же приоткрыла дверцу и махнула рукой. Я огляделся по сторонам: никого. Только кучер и экипаж. Решил, что спрошу лично, и забрался внутрь. Заскрипели колеса, а вскоре загрохотали, открываясь, ворота. Лишь тогда я спросил:

– Эмми, что происходит?

Она обернулась: бледная, с покрасневшими глазами. Плакала? Я тут же пересел к ней, обнял и прижал к себе, пользуясь тем, что нас никто не видит. Она прислонилась к моему плечу и затихла.