отдела — Чутуев О.Г., декан факультета Е (машиностроение) — И.Я. Рабинович, факультета О (транспортный) — М.И. Зайчик, ПТМ (энергомашиностроение) — М.С. Ховах, МТ (автоматизация и механизация) — Л.М. Мариенбах, приборостроительного — Л.П. Лазарев, зав. кафедрой станков — Я.М. Хаймович, резания — И.М. Беспрозванный, технологии машиностроения — В.М. Кован, сварки — Н.Л. Каганов, литья — Н.Н. Рубцов, обработки давлением — Гордин, металловедения — И.Н. Кунявский, организации производства — Б.Я. Каценбоген, гидравлических машин — И.И. Куколевский, холодильных машин — В.Е. Цыдзик, двигателей внутреннего сгорания — Е.К. Мазинг (позднее Б.Г. Либрович), подъемно-транспортных машин — Л.Г. Кифер, боеприпасов — А.Г. Горст, артсистем — Я.И. Румянцев, двигателей боевых машин — А.С. Орлин, двигателей автомобилей — Я.3. Малаховский, технологии приборостроения — Я.Б. Яхин, управления — С.О. Доброгурский, точных приборов — Т.А. Гевондян, двигателей танков — М.К. Кристи, черчения — X.А. Арустамов, математики — А.П. Юшкевич, химии — Ф.К. Герке, деталей машин — А.М. Саверин, теории механизмов и машин — Л.П. Смирнов, сопротивления материалов — Г.А. Николаев (был назначен КВШ на эту должность перед эвакуацией вместо совместителя, профессора Е.Н. Тихомирова, отказавшегося выезжать с МВТУ).

Перед Новым годом последовало приятное извещение. Группе сотрудников: Н.Н. Рубцову, И.С. Расторгуеву, П.П. Жевтунову, уч. мастеру Н.А. Никонову — была дана Сталинская премия первой степени (150 000 руб.), другой группе: И.М. Беспрозванному, Л.А. Рождественскому, Д.С. Маслину, М.Н. Ларину, Каменьковичу — Сталинская премия второй степени (100000 руб.). Сталинские премии были также индивидуально даны М.А. Саверину, А.Н. Желесту, И.Н. Куколевскому, по 100000 руб. каждому; последний отдал ее в помощь фронту.

В декабре — радостные вести. Немцы, находившиеся на расстоянии 20 км от Москвы, отброшены. Сибирские дивизии гонят их на Запад. На некоторых участках они отброшены более чем на 300 км. Так, значит, непобедимость немецкой армии — МИФ! Новый год встречали в хорошем настроении. Студенческий бал на пригорке при -20 °С. Да и в квартирах температура — от +5 до +15 °С.

МВТУ размещено в ремесленном училище. У нас около 12 комнат. Что делать? Предназначенный пединститут занят воинскими частями. Направляем ходоков, в их числе А.Г. Головинцев, в Куйбышев к зампреду СНК Землячке. В то время Куйбышев стал второй столицей: здесь находилась половина состава правительства, кроме Сталина, Молотова, Кагановича, которые оставались в Москве. Не знаю, каким путем, но Землячке по просьбе ходоков удалось без дополнительной проверки включить в какое-то большое постановление пунктом каким-нибудь 150-м предоставление институту Баумана помещения в Ижевске (улица, номер дома). А в этом самом доме размещался комендант и революционный трибунал. Но подписал общее постановление И.В. Сталин. Когда оно, кажется, в конце марта пришло в Ижевск, местное начальство не поверило. В этот момент прибывает в Ижевск Ворошилов. Начальство — к своему защитнику. «А кто подписал?» — «Сам». — «Надо выполнять!» Через несколько дней появляется инспектор с холодным лицом из соответствующего органа с вопросом: «Кто не выполняет постановление, кого арестовать?» За 24 часа помещение было освобождено — бегали солдаты вверх и вниз, выносили шкафы. Куда они переехали, не помню.

Вот еще интересный эпизод. К нам на работу в отдел снабжения поступил агент. В Ижевске ему прислали призывное извещение, пошел в пункт и предъявил отношение 1919 года Наркомнацдела с ходатайством перед наркомом-военмором об освобождении данного лица, нужного Наркомнацделу, от призыва в армию. Графологи подтвердили подлинность подписи И.В. Сталина. Отпустили, не решаясь призвать. Много позднее в Москве я еще раз воочию убедился в необыкновенном влиянии этой подписи, когда смотрел со стороны Выставочного зала на гостиницу «Москва». Меня удивляла ее чудаковатая асимметрия. Мне объяснили, что Сталину, утверждавшему проект, показали в разрезе два варианта на одном листе, он расписался на обоих. Никто не решился переспросить, по какому из них строить. Было дано указание — делать в точности как подписал.

Итак, МВТУ получило хорошее здание, расположили в нем библиотеку, лаборатории. Начались занятия. Пришло постановление об освобождении от призыва в армию до конца войны академиков, докторов наук, под это постановление проходили и доценты. Ассистентов и другой персонал призывали.

Наступило безрадостное лето 1942 года. Прорыв у Барвенкова — Славянска, у Ростова, немецкие армии — на Северном Кавказе. Уже заняты Туапсе, Кисловодск, идут бои в Новороссийске. Работа заводов напряженная. Однако один раз вырвался в лес, принес 2 ведра черники и земляники. Некому ходить за 10 км.

Выезжал в 2 командировки. Приехал в Свердловск, получил через Бруевича (он уже был академиком, секретарем АН) пропуск в так называемый малый зал столовой для членов Академии. Там я забыл, что идет война.

В гостинице «Свердловск» смотрел, как живут народные артисты. Комфортабельные номера. Только сцены менее удобны для спектаклей.

Ездил в Москву. Поезд шел уже не 4 суток, а всего лишь 40 часов. Училище в Москве снабжалось, в общем, удовлетворительно по качеству продуктов, но по небольшим нормам. На рынке в Москве летом картофель стоил 60-70 рублей за килограмм, в Ижевске — 15-20 рублей. Это при зарплате профессора вместе с НИСом около 3000 рублей в месяц, а служащего-рабочего — 800-1500 рублей в месяц. К тому же военный налог, заем и прочее «съедали» около 33% — зарплаты. В тяжелом положении были платившие алименты — их вычеты составляли почти 70 %. В Москве я узнал о разделении населения по снабжению на следующие условные категории: лорд-синьоры (спецснабжение), блат-майоры, литер-Авторы (получавшие литерное снабжение А), литер-Бэторы, «кое-какеры» и «изможденцы», т. е. иждивенцы.

Москва уже давно жила в покое, налетов не было, хотя немцы стояли недалеко, за Можайском. Порядок в городе полный, населения мало, хотя кое-кто стал пробираться обратно домой.

Ноябрь-декабрь — радостные вести — разгром немцев у Сталинграда и освобождение Кавказа. В.Д. Лубенец водрузил на Эльбрусе Советский флаг.

В Ижевске у многих начали проявляться признаки борьбы за существование: зам. директора по АХЧ Ф.А. Яковлев, выехав из Москвы в Ижевск на машинах, получил на себя и двух шоферов солидные пайки. Было предложено питаться «коллективно», а пайки были забраны. Студент Соловьев в Ижевске поступил на работу мясником. Бедный мальчик! О.Г. Чутуев и прочие требовали себе мясных продуктов. Попробуй не принеси! И.М. Беспрозванный получил как-то 1 кг колбасы на заводе, немедленно этого пайка его лишили в МВТУ. Как он посмел быть премированным вдвойне! Семье для ребенка посылкой отправили шоколад. Его не оказалось. Все оправдывали непередавшего, ему захотелось «покушать». И так далее и тому подобное.

Стремились устроиться не только на оборонные заводы, но и на молочный, в местные организации.