— Ты серьезно? И что все это может значить?

— Это я и пытаюсь понять.

В лесу уже темнело. То, что мы попали в наше время, обнаружилось очень скоро: я споткнулся о валяющийся на тропинке громоздкий железный агрегат, какую-то деталь трактора или трелевочной машины. Потом послышалось гудение в небе самолета. Сомнений не осталось, и я заторопился, пока не стемнело или выйти из леса, или хотя бы найти подходящее место для ночевки. Мы прошли мелколесье, и попали на какую-то просеку. Здесь жизнедеятельность человека видна была во всей своей разрушительной мощи. Даша с удивлением рассматривала кучи валежника, поломанные молодые деревья и горы веток, срубленные со спиленных стволов. Тропинка, на которой мы оказались, была хорошо утоптана. Идти по ней можно было без труда. Судя по плачевному состоянию леса, город был где-то поблизости.

Вскоре деревья начали редеть. Невдалеке сверкнули фары, и протарахтел грузовой автомобиль.

— Это авто? — спросила Ордынцева, с интересом глядя вслед грузовику.

— Авто, — подтвердил я, пошли скорее.

Теперь мы двинулись в том направлении, куда ехала машина, и попали на разбитую асфальтированную дорогу. По наитию я повернул направо, и через четверть часа мы оказались на окраине города.

Что это за населенный пункт, было неизвестно, дорожных указателей здесь не было. Правда, чуть позже, обнаружился придорожный бетонный столбик, но с оторванной табличкой. По темному времени суток живые существа на дороге не попадались.

Когда впереди замаячил человеческий силуэт, я прибавил шагу, и мы догнали тетку с бидончиком.

— Добрый вечер, — поздоровался я.

Женщина ответила, тщетно пытаясь разглядеть нас впотьмах.

— Вы не подскажете, как называется этот город? — спросил я.

Женщина удивленно посмотрела не меня:

— Опухтин, — ответила он.

Это название мне ничего не говорило.

— У вас здесь есть гостиница?

— А как же, «Отель Опухтинский»!

— Вы не подскажете, как нам его найти?

— Тут, недалеко, идите все прямо, а как увидите церкву, так за ней рукой подать.

Я поблагодарил, и мы пошли искать отель, а тетка осталась стоять на месте, глядя нам вслед.

Ближе к центру города появились столбы с уличными электрическими фонарями, и я насладился благами цивилизации, Хуже обстояло дело с местными достопримечательностями, увидеть их мешала не столько темнота, сколько отсутствие последних. Вдоль улицы тянулись в основном частные владения, правда, два раза попались и многоквартирные пятиэтажки, типа хрущевок. Наконец впереди показалась церковь, я в нее не очень всматривался, больше интересуясь отелем, однако, абрис и характерный излом дороги показались мне знакомыми, тогда я узнал и сам храм.

— Узнаешь? — спросил я Дашу.

Она поглядела на меня сияющими глазами,

— Здесь везде электрические фонари! И в домах тоже электрический свет! Значит, большевики все-таки выполнили свой план ГОЭЛРО!

— Даже перевыполнили, — признал я. — С электричеством у нас в стране почти благополучно. Ты церковь узнаешь?

— Нет, а что, я должна ее знать?

— Это же никакой не Опухтин, а наш Троицк.

Теперь я внимательно рассматривал исторический центр города. Все здесь было почти как встарь, не хватало только второй, большой церкви, в которой венчались мы с Алей. Вскоре разъяснилась и это несоответствие, церковь разрушили, от нее осталась только цокольная часть. Она была покрыта односкатной, рубероидной крышей. Когда мы подошли ближе, увидели кустарно намалеванную вывеску: ресторан «Максим». Пахнуло Елисейскими Полями и Парижем. Возле нее стояли два секъюрити и пили баночное пиво. Я, подумал, что если к развитию этого полиса подходить непредвзято, то можно признать, что в городе за последние двести лет произошли огромные перемены. Торговые ряды, лавки и трактиры исчезли, на их месте красовались два стеклянных магазина времен загнившего социализма, один из них назывался по-новому: «Супермаркет», а второй, по-старому: «Универмаг». Было здесь и культурное сооружение, стандартный, сарайного типа кинотеатр. Дальше нам попались: пивной ларек и киоски со сникерсами и спиртными напитками, Про ресторан «Максим» я уже упомянул. Однако кое-чего не доставало, в частности, непросыхающих луж, гуляющих по улице дворян и пьяных мещан. По пути встретились только две небольшие группы молодых людей с гитарами, к счастью, не очень пьяные.

Я не стал задерживаться, и мы прошли дальше, искать отель «Опухтинский».

Оказалось, что он располагается не где-то в новостройке, а в единственном когда-то каменном доме, принадлежавшем моему знакомцу и приятелю по восемнадцатому веку, генерал-майору князю Присыпко. От городской усадьбы князя осталось много больше, чем от церкви. Здесь исчезли только дворовые постройки, парадное крыльцо, резные дубовые двери и еще кое-какие архитектурные излишества.

Мы поднялись на «новое» бетонное крыльцо. Входная дверь оказалась заперта. Кнопки звонка, конечно, на ней не оказалось. Тогда я вежливо, костяшками пальцев постучал в обитую коричневым пластиком дверь. Несмотря на раннее время, нам никто не отозвался, и мне пришлось начать стучать каблуком. Внутри отеля что-то зашевелилось, и старческий голос спросил, что мне нужно.

— Нам нужен номер, — сказал я.

— Погодите, — попросил он, — я сейчас открою.

Старик начал неспешно возиться с запорами. Не прошло и пяти минут, как дверь отворилась, Мы с Ордынцевой вошли в бывшую генеральскую прихожую. Перед нами стоял сильно постаревший портной Фрол Исаевич Котомкин.

Я просто не нашел, что сказать, смотрел не него во все глаза.

По самым оптимистичным подсчетам ему теперь должно было быть лет двести пятьдесят. Когда-то этот человек был крепостным моих родственников. Потом он стал портным, перешел на оброк и держал здесь, в Троицке, единственную портняжную мастерскую. У меня в голове мелькнула мысль, что, возможно, он принадлежит к племени долгоживущих людей.

— Это вы? — невольно воскликнул я.

Старик неспешно надел очки и внимательно на меня посмотрел.

— Простите, товарищ, я что-то вас не припомню, — виновато сказал он.

— Это вы меня извините, я обознался, — с облегчением сказал я. — Вы удивительно похожи на одного моего знакомого, Фрола Исаевича Котомкина.

— Как вы сказали, — после долгой паузы, переспросил вахтер. — На Фрола Исаевича Котомкина? Так звали одного моего далекого предка. Выходит, есть еще и другие Котомкины…

— Да, да, конечно хотя фамилия это и редкая. Нам можно войти? — спросил я,

— Да, да, конечно, входите, — ответил потомок портного, пропуская нас в бывшую малую гостиную.

Она была обезображена временем и безвкусицей новых владельцев. Мебели здесь не было, а стены оказались расписаны красочными «панно», изображавшими боевые будни русских богатырей. У «отеля» внутри, как и снаружи, был какой-то нежилой вид.