Интересно, что при перебоях в водоснабжении Городской комитет по развитию Янгона, то есть мэрия города, все равно требует, чтобы ему платили за воду в срок. Сотрудники мэрии регулярно снимают показания счетчиков, установленных на трубах около насосов. В назначенные дни около решетки, за которой стрекочут насосы, на специально приспособленном для этой цели гвозде появляется стопка счетов, отпечатанных на бумажках с дырчатыми полями. Сумма на таких счетах при свободном пользовании водой для семьи из 3–4 человек редко превышает 2 доллара. Хозяин квартиры ищет свою бумажку и идет ее оплачивать. Если она не оплачена в срок, вскоре на пороге возникнет сотрудник в синей форме мэрии и с улыбкой предъявит тебе неоплаченный счет. В этом случае тебе придется заплатить на тысячу кьят больше, потому что ты отвлек от дела занятого человека и заставил его карабкаться по лестнице. Янгонцы шутят, что они предпочли бы, если бы вместо чиновников к ним на уровень их квартир без помощи насосов поднималась вода.

«Перемотать насос будет стоить примерно столько же, сколько новый насос», — вернул меня к действительности хозяин слесарной мастерской и показал на парочку новых цветных насосов, стоящих на полке вдоль стены. На фоне закопченной и перепачканной машинным маслом мастерской с наваленными на полу кучами разнообразных грязных железяк они выглядели как золотой самородок в груде мусора. «Лучше купить новый насос», — откуда-то из-за моей спины поддакнул бенгалец. Солнце играло на боку нового красивого насоса, а старый выглядел потертым и грязным уродцем. Я подумал и согласился.

Этим же вечером насос был установлен. Мы попробовали его включить. Воды не было. «Это потому, что в водопроводе пока что воды нет. Сейчас все берут воду. Попробуй включить его рано утром», — дал последний на сегодня совет бенгалец и растворился в темноте.

Ни ночью, ни утром вода не появилась. Насос внизу пытался исправно стрекотать, но труба хранила гробовое молчание. Утром пришлось опять идти на поиски вчерашнего бенгальца и опять, отдав ему фонарь, ждать, когда он вынырнет из люка под лестницей. Бенгалец копошился там в своей водяной преисподней, а я продолжал чтение книжки.

«Водоочистные сооружения существуют только у одного из четырех водохранилищ — Джьобью, и только там есть мощности для коагуляции и отстаивания воды, — продолжала рассказ книжка. — Тем не менее, даже там коагулирование не производится из-за отсутствия необходимого реагента. Поэтому вода, которая поступает в Янгон, содержит много посторонних включений, оседающих в трубах и в технических резервуарах. Хуже всего ситуация с водохранилищем Хлога — оттуда в трубы в массовом порядке попадают плавучие растения. Из-за этих растений несколько лет назад трубопровод был забит, и было парализовано водоснабжение нескольких районов города. В дополнение ко всему дезинфекция воды из-за отсутствия необходимого бюджета осуществляется крайне нерегулярно. В целом система водоочистки и дезинфекции соответствует уровню конца XIX века.»

Бенгальца не было долго. Наконец, когда я решил его позвать, навстречу мне из кромешного мрака выплыла кровавая улыбка. Сам черный бенгалец в темноте не просматривался, зато его улыбка со стекающими по зубам красными, разбавленными бетелем слюнями, существовала во мраке сама по себе. Бедная Алиса несомненно сошла бы с ума, если бы растворяющийся в пространстве Чеширский кот напоследок продемонстрировал бы ей нечто подобное.

«Мы будем менять трубу!», — сообщила кровавая бенгальская улыбка, и из темноты показался отрезанный кусок грязно-синего пластмассового трубопровода, ведущего к насосу. В срезе трубы ясно был виден застрявший там камень, который к тому же был надежно заблокирован набившейся вокруг него глиной.

Пока бенгалец возился в люке с трубами, я дочитывал книгу про янгонский водопровод. Тем более, что я, наконец, добрался до менее пессимистических страниц.

«Городской комитет по развитию Янгона объявил, что в 2013 году ситуация с водоснабжением станет ощутимо лучше, — успокаивала книжка тех, кто осилил все описанные в ней ужасы и добрался до финала. — Будут расширены возможности водохранилища Нгамоейк, в результате уровень водоснабжения Янгона увеличится с нынешних 160 миллионов галлонов в сутки до 205 миллионов. Наибольший положительный эффект от этого ощутят жители районов Мингаладон, Северный Дагон, Восточный Дагон, Южная Оккалапа, Тамвэ, Тинганджьюнт и Хлайнгтайя. В других районах снабжение водой также станет более регулярным.

В конце 2013 года Японское агентство международного сотрудничества (JICA) должно закончить разработку мастер-плана Янгона, ставящего цель превратить его в современный мегаполис мирового уровня. Большой раздел мастер-плана будет посвящен «переформатированию» системы водоснабжения. Ожидается, что международные финансовые организации выделят на эти цели, обозначенные в мастер-плане, необходимые кредитные ресурсы.

Пока же доля расходов на обеспечение города водой составляет 17 % бюджета Янгона. По оценкам, это всего лишь 65 % от средств, требуемых для поддержки янгонского водопровода в рабочем состоянии.»

Вечером я снова столкнулся с соседом.

— Есть у тебя вода? — спросил он.

— Да, после того, как мы поставили новую трубу, вода появилась, — ответил я.

— А зачем ты купил новый насос? — вдруг полюбопытствовал сосед.

Я не нашел, что ему ответить.

У меня зазвонил телефон. На том конце провода был не слон, а вполне себе мьянманец. Его интересовал вопрос, где Ко Тин, и почему не Ко Тин, а кто-то другой берет трубку.

— Неправильный номер, — сказал я и отключился.

Секунд через пятнадцать звонок раздался снова. И опять моему собеседнику нужен был Ко Тин.

— Неправильный номер, — сказал я ему и продиктовал мои цифры. — Ко Тина здесь нет.

— О-о, — ответил мой собеседник и разъединился, но, как оказалось, не навсегда. Через несколько секунд телефон зазвонил опять. И опять моему собеседнику нужен был злосчастный Ко Тин.

Так продолжалось еще раза три. В конце концов я стал просто брать трубку, отключать микрофон и слушать, как на другом конце провода тревожным голосом говорят «алло». Вообще «алло» в мьянманском исполнении всегда звучит таким мрачно-алармистским тоном, что поначалу я пугался — а вдруг мне хотят сообщить какую-нибудь плохую новость.

Трубка продолжала аллокать на разные лады. Я сидел и гордился от мысли, что неизвестный собеседник не только дает для меня бесплатный концерт, но и делает все это за собственные деньги.

Я не знаю, что заставляет мьянманцев играть в эти игры. Может, у них есть какое-то общество телефонных мазохистов, которые названивают на один и тот же телефон единственно с целью довести собеседника до белого каления, а потом упоенно слушать обращенные к ним вдохновенные ругань и проклятья. А возможно, в них живет детская наивная уверенность в том, что все в конце концов будет хорошо, и на сто первый раз Ко Тин вдруг появится по этому номеру. Существует же вероятность, что если в номере неправильно записана всего одна цифра, то в нужную сторону может ошибиться и техника.