«Сезам» открылся, и майор прошел в святая святых. Цех работал в своем обычном режиме.

Пустовалов похлопал охранника по плечу и кивнул на кабинет за стеклом.

— Собери братву.

Через минуту в тесной каморочке ютились семь человек с резиновыми дубинками, не считая начальника.

— Ситуация сложная, братки. Хлебникова шлепнули, менты подбираются к цеху. Не сегодня, так завтра накроют Обещанных документов и билетов на Карибы я вам сделать не могу. Каждый из вас отпахал здесь не один год, и многие о вас уже забыли. Все, что я в силах сделать, это дать каждому по толстой пачке денег, предоставить машину и зеленый свет до Волги. Там вас примет на борт баржа и довезет до Каспия. Дальше воля Божья. Кто-то сможет добраться до Ирана. Наши деньги там примут за настоящие. Там этим добром не избалованы.

— А ты не сдашь нас, майор?

— Не бузи, Картавый. Или я мало для вас сделал? Резона мне нет сдавать вас. У самого рыло в пуху.

— Ас этими что делать?

Один коротышка кивнул головой в сторону, где трудились рабы.

— Ничего. Ночью им перекроют кислород, и никто из них не проснется.

— Оружие дашь? — спросил здоровяк с обвислыми бицепсами.

— Пару автоматов и четыре рожка к ним. Но лучше бы вам их не использовать. Тише едешь — дальше будешь.

— Ствол, он душу греет, — хихикнул один из рецидивистов.

— Наденьте белые рубахи, чтобы скрыть свои разрисованные кости. Такие узоры даже детям расшифровывать не надо. Хлеб и тушенку берите на день. На барже для вас все заготовлено. Карта в машине. Пристань под Камышиным. Там все крестами помечено, разберетесь.

Через пятнадцать минут снаряженные уголовнички вылезли на свет божий. На свежий воздух они выходили по ночам три раза в неделю, а вот солнца многие из них не видели по три года.

Щурились, спотыкались, падали, но на мост выбрались.

— Дай им два автомата и четыре рожка, — приказал майор спецназовцу.

— Кривой, — окликнул Пустовалов одного из освобожденных. — Возьми ключи от машины.

Человек со шрамом на брови принял ключи.

— И не бузите в дороге. Мышкой проскочите. К ночи доберетесь до места. Дорога чистая, бензина хватит. Остановок не делать, водку не покупать, с народом не общаться.

— Не дрейфь, начальник, мы свободу ценить умеем.

— Тогда вперед.

Семеро узников сели в «Газель» и уехали.

Майор еще долго наблюдал за пыльным шлейфом, поднимающимся вверх.

Следил за ними и Журавлев, сидящий на дереве в сотне метров. В руках он держал полевой бинокль времен Великой Отечественной.

В проверенных им бункерах военной техники и снаряжения хватило бы на компактную армию, способную сдержать натиск любого противника в течение полутора недель. С этим он разобрался. Но то, что делал Пустовалов, Вадим понять не мог. Поступки обоих майоров ставили опытного сыщика в тупик.

 11 часов 15 минут

Требухину сообщили, что машина Ершова свернула на проселочную дорогу, сокращающую расстояние до Красного Яра. По пути лишь две деревеньки.

— Перекройте ему кислород в районе озер.

— Принято.

— Соблюдайте осторожность. Отбой.

Майор отошел от своей машины и присоединился к экспертам. Метелкин не прекращал щелкать фотоаппаратом. Подойдя к Требухину, он спросил:

— Кто мог быть сообщником Артюхова?

— У меня нет ответа на ваш вопрос, Евгений Михалыч. Судя по следам на песке, здесь стоял газик. А у нас эти машины пользуются огромной популярностью.

— Эксперты считают, что Артюхов успел ранить сообщника. Кровь на песке. И похоже, он неоднократно подходил к машине и отходил.

— Это я вам могу объяснить. Произошла дележка добычи. К общему согласию партнеры не пришли. Спор решался оружием. Артюхов проиграл, но успел ранить противника. Серьезно ранить. Тот погрузил мешки в машину и уехал, не убрав за собой мусор. К тому же оставил один мешок на борту лодки. Значит, плох был.

— И сколько, по-вашему, было мешков?

— При аресте у Артюхова изъяли два с половиной миллиона. Сколько он успел зарыть в землю, неизвестно.

— Это те же деньги?

— Да. Вот рядом с пистолетом Артюхова валяется одна купюра. Только не трогайте руками. Кто-то ее осматривал, и на ней остались отпечатки. Но серию вы можете видеть. Она соответствует конфискованной.

— Выходит, Артюхов выкопал деньги, а партнер решил забрать все себе.

— И что тут удивительного? Артюхов — беглый зек, его ищут. Кому нужен такой попутчик? А у Артюхова не было выхода. Обратили внимание, что город больше смахивает на деревню. Машин на улице нет. Все держат их на участках. Да если и угонят у кого автомобиль — шума не оберешься. Вот и пришлось привлекать сообщника. Причем тот знал, что находится в мешках. Поторопился Спиноза. Вот вам и результат. Дороги перекрыты, далеко тот неуйдет.

— Может, этот сообщник и привез Артюхова сюда после побега? Встретил его, ждал. Значит, сообщник человек не посторонний, а свой, и входил в долю.

— Я тоже так считаю, но пока мы его не возьмем, утверждать ничего не буду. Терпение, Евгений Михалыч. Терпение.

 12 часов 09 минут

Боль стала невыносимой. Ершов остановил машину. Кругом лес. Черт его дернул свернуть на проселочную дорогу. Тут здоровому мужику все потроха в коктейль взобьет — одни ямы да ухабы. Левая брючина пропиталась кровью, требовалась медицинская помощь и покой. Дурака он свалял Деньги мозги затуманили. Куда как проще отъехать от города на пару километров, закопать мешки в укромном местечке, вернуться назад и прямиком в больницу. Ведь он же нашел беглеца и убил его. В перестрелке сам пострадал. А были у Артюхова деньги или нет, никто доказать не может. Нашли один мешок, и хватит с них. Кто их считал? Может, рыбаки баркас разграбили, пока раненый до больницы добирался. Ищи ветра в поле. Еще бы и медаль получил, а месяца через два, набравшись сил и зализав раны, ушел бы без шума. И почему он испугался Ирины? Это Требухин должен бояться, что его жена находится в розыске. Она преступница. Что стоит ее слово против слова капитана милиции, убившего ее сообщника и любовника, беглого рецидивиста и убийцу? Глупость спорол!

Боль немного утихла. Сейчас у него уже не осталось сил копать яму, да и лопаты у него не было, а такую груду мешков под кустом не спрячешь. До Красного Яра ехать недолго, километров тридцать, а до Жирновска больше ста. Обратного пути уже нет. Нужно найти какую-нибудь деревеньку и там отсидеться. Знахарок и повитух везде хватает. Врачей в этих местах в глаза никто не видел. Не в каждой деревне электричество есть, люди живут как в каменном веке. И никого это не трогает.

Ершов взял планшет и просмотрел карту. В глазах плавали красные круги, и изображение расплывалось. Еще немного. Надо потерпеть, если есть стимул жить. В каждом человеке существует резерв сил — второе дыхание. Вот только куда-то оно запропастилось.