– Ты с ума сошел?.. – прошипела она в ответ. – Это зачем еще?

– Это же улики. Мы заныкаем их на время, типа схрон сделаем, с собой возьмем только еду и воду, а вечером вернемся. Если не поймают, конечно. К тому же эти странные приборы сталкеров, мобильники их – это же все элементарно отслеживается! Да нас в два счета можно будет вычислить.

– Не, ну полный бред! Сначала искали людей, пытаясь выбраться отсюда, а теперь, значит, бегаем от них?

– Не от людей, – заметил Пашка, – а от Хранителей. А они не люди. Помнишь?

– Да что ты болтаешь! Видела я их. Просто высокие, вот и все. Подумаешь! Ты сам о них ничего не знаешь, вообразил там себе что-то страшное… Может, и нет ничего такого, а? Не, надо было остаться на станции, а не бежать неизвестно куда. Идиоты… Зачем ты все время запугиваешь меня?

– Никого я не запугиваю! Предлагаю: вон видишь электрощиты? Если внутри окажется место, положим все туда, дойдем до станции, пересидим, а после вернемся и заберем. Станция уж недалеко должна быть, логично? А? Что скажешь?

– Фиг с тобой, уговорил! Мертвого уломаешь!

– Обращайтесь! – ухмыльнулся Пашка.

Они подошли к щитку, и Пашка критически осмотрел замок дверки.

– Плевое дело! – сказал он, отрегулировал бластер на низкую мощность и одним выстрелом срезал и замок и ушки крепления. – Эх, нравится мне эта штука! – довольно воскликнул он. – Даже расставаться не хочется!

Открыв дверку, они обнаружили, что места в щитке было предостаточно. Таким же образом Пашка взломал второй ящик, и они положили в них рюкзаки, захватив только фонари, пару ножей и еду – ее поместили в пакет, любезно предоставленный Ириной.

После этого молодые люди снова заспешили вперед, и через метров триста за небольшим поворотом увидели освещенный перрон очередной станции. Посередине перрона на деревянном стуле сидел человек и читал толстую книгу. Тамара сдавленно охнула, они остановились и прижались к стене. Мужчина их пока не заметил. Он был полным, лысоватым, в круглых очках, в белой рубашке и грязных серых брюках, в общем, имел довольно безобидный вид, даже можно было сказать, невзрачный.

– Что будем делать? – шепнула Тамара.

Пашка задумался. Идти назад, попробовав пройти в соседний туннель? А если за ними уже выслали Хранителей? Этот мужик больше походил на потерпевшего, такого же, как и они сами. Еще неизвестно, кто кого больше испугает!

– Пошли к нему, – ответил он. – Ничего страшного.

Они снова вышли на шпалы. Пашка на мгновение пожалел было, что они оставили бластеры и даже пистолеты, но быстро пересилил себя. Нельзя постоянно рассчитывать только на оружие, особенно если не умеешь им толком пользоваться.

Увидев или услышав их, незнакомец поднял голову и тут же вскочил, до крайности возбужденный.

– Смотрите, смотрите, еще идут! – закричал он кому-то, находящемуся позади него. К нему подошли еще несколько человек, растерянных и подавленных. «Свои», – понял Пашка.

– Эй, поднимайтесь скорее! – замахал руками очкарик, подбегая к краю перрона. – Ну как вы?

Им помогли залезть наверх. Пашка заметил около десятка человек, подошедших из вестибюля, некоторые выглядели довольно измученными и испуганными. Здесь были и пожилые, и дети, и пара подростков – все те, кто имел несчастье оказаться тем ранним утром около вестибюля «Горьковской».

– Ну? – Незнакомец жадно рассматривал их. – Как оно?

– Нормально, – немного растерявшись от неконкретности вопроса, ответил Пашка. – А вы давно тут?

– Да уж вторые сутки, – ответил мужчина. – Пьер Кулебяка, кстати.

Пашка пожал его большую, теплую и мягкую ладонь. Пьер? Очень интересно. У него в сознании сразу возник образ Пьера Безухова из романа «Война и мир», которого и напоминал Кулебяка.

– Павел Крашенинников, а это Алина, Тамара и…

– Вася? Вася! Васенька! – Ирина, расталкивая людей, кинулась вдруг куда-то в холл. – Сыночек!

– Мама! – раздался оттуда тоненький детский голосок. – Мамочка!

– О, ты смотри-ка. – Пьер обернулся, улыбаясь ей вслед. – Неужто мама нашлась? – Он снял очки и рассеянно протер их. – Не всем так повезло, далеко не всем…

К Ирине с радостным криком подбежал худенький, такой же светлый мальчуган, и они крепко обнялись. У девушек на глаза навернулись слезы.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – вздохнул Пьер. – Только, по правде говоря, конца всему этому что-то не видно.

Они медленно пошли к вестибюлю. Любопытствующие, поглазев на новеньких, разбрелись по сторонам.

– Сколько вас тут? – спросил Пашка.

– С вами – уже двадцать восемь, – не без гордости ответил Пьер, но тут же погрустнел. – Правда, и потери уже имеются…

– Потери?

– Двое погибли на поверхности, еще трое пропали, когда мы послали их на разведку туннелей. Просто вчера не вернулись. Сначала один ушел, потом еще двое… Теперь уж и не знаем, что делать. Остается только ждать или обустраиваться наверху, что и придется сделать, если помощь не появится через день-другой. Детей много, понимаешь? Один малыш так и погиб – ядовитые змеи там в траве просто кишмя кишат. Царство ему небесное…

– А что там, наверху?

– Плоская как блин долина, маленькое озерцо в камыше и небольшой дубовый лес. Места совершенно необжитые, но зелени много, где-то в южной части средней полосы, наверное. Связь не ловит, ни дорог, ни строений или еще чего. И звери очень странные, таких никто не видел! Например, то ли огромный хомяк, то ли кабан размером с быка. Клыки – в половину руки! Представляешь? И птицы нелетающие типа страусов, но гораздо больше, с острыми клювами, как у орла, и нападают ведь, не боятся! Одному нашему такая бестия вмиг два пальца оттяпала, ладно хоть медик среди нас оказался. Ужас, что происходит!.. Отец Афанасий! – крикнул Пьер кому-то в сторону. – Отец Афанасий, не дадите ли свой фотоаппарат – показать фотографии новеньким?

К ним степенно подошел дородный священник в черной рясе.

– О, – пробасил он, кивая молодым людям, – велики дела твои, Господи. Только что прибыли?

Пашка кивнул, и они снова представились. Священник вынул из кармана электронный фотоаппарат и протянул его Пашке:

– Смотри. Знаешь, как пользоваться?

Пашка кивнул, и они принялись просматривать фотографии опушки леса, уходящей вдаль долины, берега заболоченного озера. Первые фотографии были сделаны поздно вечером или ночью, при лунном свете. Фотоаппарат был дешевым, и изображения получились довольно некачественными. Затем пошли утренние снимки, но по большей части они изображали густой туман. В общем, природа и природа, совершенно ничего необычного. К тому же описанных Пьером жутких животных видно не было: наверное, отец Афанасий не жаждал с ними близкого знакомства даже через объектив фотокамеры.