Такого никогда раньше не происходило.

Конечно, родители были очень обеспокоены.

В полицию они собирались сообщить завтра утром.

Поскольку на самом деле такое уже случалось пару раз.

Когда Бихар дружила с одним финским парнем.

– Куда вы увезли вашу дочь? – кричала Анна. – Отвечайте! Где Бихар?!

Но родители казались по-настоящему встревоженными. Они не могли ничего сказать. Из комнаты девочек снова послышался плач Адан.

Анна объявила Бихар в розыск прямо из прихожей Челкинов. Погранслужбу и таможню поставили в известность на случай выезда из страны. Как далеко она могла уйти? В школе рассказали, что Бихар провела там целый учебный день, до четырех часов. Последним уроком был немецкий. Уже пробило девять, прошло пять часов. Если девушку вывезли на самолете, она могла находиться уже очень далеко. Или в Швеции, ведь через ту границу легко вывозят когда угодно и что угодно, в том числе и людей.

Не оставалось ничего другого, как ждать.

– В таких случаях девушек просто отправляют обратно на родину, где их тут же выдают замуж за какого-нибудь старика, – пояснила Анна коллегам в комнате отдыха убойного отдела. В участке тоже наступила ночь, кроме них бодрствовали лишь несколько дежурных. – Или она уже мертва. Такое тоже случается. Девушки просто исчезают, и никто никогда не узнает, что с ними произошло.

Анна барабанила пальцами по столу и пила кофе.

– Как ты себя чувствуешь? – вдруг спросила Сари.

«Просто ужасно, как загнанная лошадь, – подумала Анна. – Кажется, я скоро сдохну».

– Мне кажется, ты воспринимаешь все это слишком лично, – продолжила Сари.

«Вот именно, Сари, вот именно», – подумала Анна, а вслух произнесла:

– Все это очень тяжело. Эта девушка стала мне близка, но мы справимся и с этим.

Анна положила голову на стол. Сари озабоченно посмотрела на нее и нежно погладила по спине.

– Как там Рауно? – спросила Анна.

– Все также. Состояние стабильное, но он без сознания, – ответила Сари.

– Вот дерьмо, – вырвалось у Анны.

– Давайте-ка мы все пойдем спать, – включился Эско. – Глупо грустить по поводу того, с чем мы ничего не можем поделать. Завтра продолжим с новыми силами. У нас был длинный и тяжелый день, и завтрашний обещает быть таким же.

«И ведь нет никакой усыпляющей музыки», – подумала Анна и начала пить пиво прямо из банки, покачивая левой ногой в ритме какого-то таинственного бита, воображая, что идет по закоулкам незнакомого большого города. Заказанный ею диск наконец пришел по почте, но валялся в прихожей под грудой рекламных газет в расплющенной картонной коробке.

Крысы роются в вонючих мусорных контейнерах. Бездомные наркоманы валяются вдоль стен, следя выпученными глазами за ее действиями. Синий свет мелькнул на замаранных граффити стенах, когда полицейский автомобиль устремился по соседней улице вслед за преступником.

«Уже за полночь. Я только вернулась домой и чувствую, что не в силах пойти в душ. Завтра обязательно надо выйти на пробежку, только кого я пытаюсь обмануть? За всю осень не пробежала ни метра, и такая усталость – болит все тело. Надо разобраться с этой неопределенностью, которая вдруг навалилась, вошла в мою жизнь со всех сторон и которую сопровождает такой шум, что больше ничего невозможно услышать.

Vigyáz!

Усталость выросла во мне, словно опухоль, у меня рак души. Победить ее навряд ли получится», – подумала Анна и сходила за второй банкой пива. Она выкурила сигарету прямо на диване, стряхивая пепел в чашку. Странная музыка опустошала бит за битом ее голову.

Потом она выкурила еще одну сигарету. Кольца дыма поднимались к потолку, затягивая комнату серой вуалью.

«Отче наш или кто там есть, дай мне успокоение на эту ночь…» Это стало ее последней отчаянной мыслью, а затем врата открылись и она погрузилась в сон.

* * *

Юсе, он совсем не такой, как остальные парни, кого я знаю. Честно говоря, я всегда считала их немного тупыми: Мехван – тупой, мои двоюродные братья – тупые, сопляки из школы, так те вообще полные тупицы. У Юсе голубые глаза, его волосы так забавно торчат в разные стороны, а еще он очень худой. Мы с ним попали в одну группу, делали проект по истории, он просто подошел на перемене поболтать и пригласил на кофе. С этого все и началось. Я в него втюрилась по самые уши. Он такой забавный и безбашенный, с ним весело. Он сказал, что заметил меня в самый первый день и подумал, вот это божественная красота, такая тихая и умная девчонка. Я смутилась, но ведь так приятно услышать, когда о тебе говорят такое, особенно если ты не привыкла! Поначалу мы были хорошими приятелями, болтали и все свободное время, когда мне удавалось одурачить родителей, проводили вместе, но скоро отношения стали глубже. Нас с самого начала влекло друг к другу. Я рассказала ему все про себя и нашу семью, вообще все. Юсе начал строить планы, как ему сделать так, чтобы мои предки не сердились, но этим он только показал лишний раз всю свою наивность. Никому из финнов не понять, что для некоторых из наших может значить слово «честь».

Одна тетка, точнее, кто-то из родственников соседа наших родственников, увидела меня с Юсе в городе, идущими рука об руку, тогда как я должна была в это время сидеть в школе, полностью погрузившись в углубленный курс химии. После этого начался истинный ад, все стало происходить очень быстро. Родители выяснили, что нет никакого кружка курдской молодежи, а потом узнали, что я участвовала в двух вечеринках класса, то есть обнаружилось, что я в течение года имела множество возможностей проводить время с мальчиками, да еще и с финскими мальчиками, и что у меня имеется один такой. Для них это означало, что я уже не девственница, а последняя грязная шлюха. И мою помолвку следовало расторгнуть – ведь кто падшую женщину вообще возьмет, и прощай честь семьи. Бихар ее уничтожила.

Отец пришел в бешенство, но взял себя в руки и ничего мне не сделал – обошлось без побоев. Ясно было, что теперь шутки в сторону. Они как будто давно готовились к тому дню. Может, и так.

Юсе пригрозили смертью, а меня увезли в Вантаа к тетушке и дядюшке. Отец с дядей сообразили отправить сообщение с предоплаченной карточки и имен в нем не упоминалось, а Юсе уничтожил сообщение. Его просто все достало, и это меня разозлило, потому что сообщение могло стать уликой.

Срочное утреннее совещание по вопросу несчастного случая с Рауно закончилось. В коридоре и кабинетах убойного отдела наступила тишина, словно шум мог бы помешать спящему в больнице Рауно. Все ощущали потрясение и подавленность от случившегося. Боевой дух, желание схватить убийцу исчезли, уступив место обеспокоенности за коллегу. Также потрясло исчезновение Бихар. Ощутив упадок в своих подчиненных, в конце совещания Вирккунен попытался вдохнуть в них сил: