– Ради Рауно мы должны предпринять еще больше усилий, убийца не должен выиграть оттого, что наш коллектив впал в состояние оцепенения, – этой радости мы ему не доставим.

В ответ все кивали с серьезным видом, но Анне казалось, что она скоро сдастся. Минувшая ночь прошла для нее спокойно. Она проснулась посвежевшей и даже не поверила своему состоянию: голова не болела и хотелось сразу пойти на пробежку, но сейчас усталость вернулась назад – так просто она не сдает своих позиций.

Вирве ждала в коридоре, одетая в платье в духе ретро и толстые коричневые колготки, с туго намотанной вокруг шеи арафаткой и длинными волосами, небрежно собранными в хвост. Бледная и озабоченная, она вошла в кабинет Анны и сняла длинное пальто-дафлкот.

– Как дела? – спросила Анна.

Вирве фыркнула, но продолжала молчать.

– Следствие выявило новые факты, в связи с чем у меня к тебе имеется несколько вопросов. А потом мы сходим в отдел задержания, чтобы внести тебя в базу.

– Что это такое? – вздрогнула Вирве.

– Обычная процедура. Сфотографируем тебя, снимем «пальчики», сделаем внешнее описание, возьмем пробу ДНК – на это у меня имеется разрешение. Все данные будут уничтожены по окончании расследования, если ты будешь признана невиновной.

– Меня в чем-то обвиняют? – Вирве испугалась еще больше.

– Нет, пока нет. Теперь важно, чтобы ты говорила только правду и перестала утаивать что-либо.

Девушка задышала быстро, ее глаза забегали. Она кивнула в знак согласия.

– Где ты была в понедельник вечером?

– В кино, – ответила Вирве, – вместе с Эмми. Вы видели ее со мной в «Пингвине».

– Где и на каком сеансе?

– «Аврора», новый фильм Брэда Питта. Скучнейший.

– Во сколько?

– Сеанс начался в девять и закончился в одиннадцать.

– Что ты делала до этого?

– Провела весь день с Эмми.

– Ездила ли ты в Мексику?

Вирве посмотрела на Анну с ужасом в глазах.

– Да, – прошептала она.

– Когда?

– Прошлой весной, сразу после экзаменов.

– С кем?

– Одна.

– Одна? Почему?

– Хотела поехать одна.

– Почему?

– Не знаю. Просто хотелось отдохнуть от всего: от друзей, от школы, от предков, от всего.

– Ты хотела познакомиться с историей ацтеков?

– Это все очень интересно, но я не ради этого поехала.

– Ради чего тогда?

– Удалось купить дешевые билеты на самолет.

Вирве казалась взволнованной. Она щупала платье, трогала волосы и серьги, то и дело перекидывала одну ногу на другую.

– Почему вы все время спрашиваете меня об ацтеках?

– Они связаны со всеми убийствами – поэтому. А тут случилось, что ты ездила в Мексику.

– Я ничего не сделала! – сказала Вирве, повысив голос.

– Мы это выясним, – спокойно ответила Анна.

– Так ведь нет же, поверьте!

– Давай-ка мы пойдем и зарегистрируем тебя.

Они прошли на самый верхний этаж полицейского управления, где располагалось отделение для временно задержанных. На этаже витал сигаретный дым. Анна сообразила, что по приходе на работу еще не курила, и почувствовала, как никотин начинает приятно дразнить ее слизистые. «Удивительно, почему только этого недостаточно? Почему желание оказывается слаще его исполнения?» – подумала она.

Комната для регистраций находилась посреди отделения. Как и все остальные комнаты в этом здании, она была выкрашена в сероватый цвет и освещена люминесцентными лампами. Окна отсутствовали, зато стоял компьютер, приборы фотографирования и новехонькое устройство для снятия отпечатков пальцев, похожее на ксерокс. В углу стояла его старая версия, и Анна подумала, интересно, не оставили ли его специально на случай тотальной катастрофы.

– Сначала снимем «пальчики», возьмем тест на ДНК, а потом сделаем фото в профиль и анфас, – сказал Хейкки, молодой компьютерщик только что после института – из тех, кто до учебы мечтает о совершенно иной стезе и своем призвании, но довольно скоро выучивается довольствоваться тем, что вообще есть возможность работать где-либо.

Вскоре Хейкки понял, что ему нравится вся эта возня с преступниками, во всяком случае есть что рассказать своим дружбанам, определившимся на куда более скучную работу. А рассказать есть что: и про семейную пару, искромсавшую одну женщину и запихавшую куски в чемодан, и про байкеров, и про всяких мафиози, чьи татуировки и шрамы ему приходится фотографировать для архива.

Сняв отпечатки пальцев, Хейкки проверил разрешение на анализ ДНК и попросил Вирве открыть рот, затем привычным движением провел внутри ватной палочкой и убрал ее в пакетик.

– Ну вот, все готово. Можно отправлять на анализы, – сказал Хейкки.

– Жуть какая, – прошептала Вирве. – Чувствуешь себя преступником.

– Правда? – с интересом спросила Анна. – Совесть мучает?

– Поверьте уже, что не мучает, но эта комната – просто ужас. И все эти отпечатки пальцев, и анализы, как будто я сотворила нечто страшное. Ужас какой-то, к чему все это? – сказала Вирве, расплакавшись, и начала посматривать в сторону двери, словно желая сбежать. Анна увидела, что девушка впадает в истерику.

– Так, давай мы успокоимся, – сказал Хейкки, взял ее за плечи и усадил на стул. – А теперь ты присядешь сюда. Вот так. Послушай. Эти мероприятия являются обычной частью расследования преступления. Нет ничего удивительного в том, что объект наших действий, а в данном случае это ты, воспринимает происходящее как нечто унизительное и стигматизирующее его. Не ты первая, не ты последняя, кто начинает паниковать. Если тебя признают невиновной, то вся эта информация будет уничтожена. Ты будешь снята с учета. Так что, успокойся, сделаем еще снимки и закончим на этом, – сказал Хейкки.

И действительно, Вирве начала успокаиваться прямо на глазах. «Какой молодец! Надо будет не забыть поблагодарить его за это», – подумала Анна.

– Ну вот, очень хорошо. Не стоит бояться. Сначала мы сфотографируем тебя, а потом, если у тебя имеются особые приметы, например татуировки, то и их опишем. Так, у тебя есть что-нибудь подобное?

Вирве вытерла слезы рукавом и ничего не ответила.

– Имеются ли у тебя татуировки, или шрамы, или большие родимые пятна, или…

Вирве смотрела в сторону, словно не понимая, что от нее требуют, но было видно, что она сдалась. Анна и Хейкки ждали. Наконец она подняла левый рукав платья.

На ее руке чуть выше запястья красовалась яркая татуировка орхидеи, из глубины которой длинным изогнутым клювом пил нектар красивый колибри.