Когда люди Хаскульда, подняв Вертко, повели его на берег, Олав негромко продолжал, обращаясь к Некрасу:

– Ты должен попасть в крепость и открыть нам ворота.

– Днем? – Некрас с сомнением пожал плечами. – Вряд ли это удастся. Да и как я попаду в крепость, я же изгой. Меня там может прикончить любой.

– Прикончили бы, – поправил его Хавард. – В другое время. Но сейчас, по-моему, дела твои лучше, чем ты думаешь. Конунг, – обратился купец к Олаву, в то же время поворачивая Некраса перед собой, будто видел его впервые. – Если мы дадим ему оружие и доспехи из наших павших воинов, поверят словене что это сделал он?

– Он? – конунг придирчиво осмотрел Некраса. – Мне кажется это удачная мысль. Халли, – снова позвал он берсерка. – Принеси мне куртку кого-нибудь их убитых, да смотри, чтобы она подошла этому молодцу, – он кивнул на Некраса. – Главное пусть на ней будет побольше крови. Еще возьми секиру и шлем. Лук у него уже есть.

– Если так, – лицо Некраса осветила злорадная ухмылка. – Я думаю, в крепости меня встретят с почетом. Со стороны реки есть тайная тропка, я пройду там.

– А наши воины не могут пройти с тобой? – заинтересовался конунг.

– Нет, тропа и проход так узки, что два воина вполне смогут задержать там твоих людей.

– Ладно. А как ты откроешь ворота?

– Я думаю, ночью их будет охранять пара стражников, я вполне могу справиться с ними без особого шума. Только как вы узнаете что все готово?

– Это все просто, – сказал Хавард. – Возьмешь свой лук и пустишь через вал две горящие стрелы. Мы уже будем ждать.

– Еще, на всякий случай, возьми вот это, – конунг снял с левой руки золотое запястье и одним ударом разрубил пополам. Одну половину он подал Некрасу, другую оставил у себя. – ЗИго принесет тебе удачу.

В это время вернулся Халли. Он принес с собой кожаную куртку с восьмью стальными пластинами на груди.

С левой стороны, между второй и третьей, был широкий разрез, весь в запекшейся крови. Видно сюда вошел меч, отправивший хозяина доспехов в Вальгаллу*. Еще Халли принес железный шлем, склепанный из четырех пластин, простую, но вполне надежную секиру, тоже с пятнами крови на лезвии и колчан полный стрел.

– Вот, – сложил он все это перед конунгом.

– Надевай, – предложил Олав Некрасу. Тот быстро облачился в доспехи. – Хорошо, – одобрительно кивнул конунг. – Мы будем ждать твоего сигнала. О награде не сомневайся. Ты получишь долю наряду с участниками похода и еще сверх того.

– Мне не надо ни золота, ни серебра, князь, – отказался Волдырь. – Но если мы возьмем крепость, обещай, что отдашь мне одного мужчину и одну женщину из добычи.

– Ты наверное уже выбрал кого? – спросил Олав.

– Да.

– Хорошо, ты получишь их, кем бы они не были, – решил конунг. – А теперь иди.

– Постой, – окликнул его Хавард и быстро выхватил меч. Некрас отшатнулся, но купец успел нанести удар. Его меч рассек левую щеку Волдыря от уха до подбородка. Кровь залила ему половину лица. Волдырь сжал секиру в руках и свирепо уставился на Хаварда, готовый ринуться в бой. Олав тоже смотрел на купца в недоумении. Купец же, опустив меч, примирительно обратился к Некрасу.

– Так в крепости тебе быстрее поверят. Ведь не мог же ты уложить голыми руками находника и не получить ни одной царапины.

– Да, – подтвердил Олав. – Так будет лучше, – а когда Некрас ушел, зажимая рукой свою рану, обернулся к купцу. – Ты что, Хавард, хочешь чтобы все твои слуги были меченными?

– Нет, – улыбнулся Норвежец. – Так получается. К тому же этот теперь твой.

– Пожалуй, – согласился конунг.

Со стороны моста, перекинутого через Ладожку, до них долетел шум голосов и звякание оружия.

– Похоже это Гуннар и упсальцы, – прислушался Олав.

– Да, Гуннар. Узнаю его, ревет как разъяренный бык, – насмешливо сказал Хавард, вкладывая меч в ножны. – Сейчас узнаем, чем он недоволен и почему он не взял крепость.

– Не задирай его, – предупредил Олав. – Все-таки он мой будущий родич.

– Лучше бы у меня была такая молодая сестра, клянусь Тором! – проворчал Хавард.

Не успел Хавард договорить, как из тумана вышли Гуннар, Эйрик, Свейн и Фудри. Оба упсальца были ранены, Эйрик копьем в правый бок, а Свейн секирой в левую руку. Фудри был перепачкан сажей и копотью, так что лицо его казалось маской. Один Гуннар был цел и невредим, только страшно рассержен. Увидев Олава, он тут же заревел во всю силу своих могучих легких:

– Конунг! Чего мы ждем, почему не громим эту кучу трухлявых бревен, за которой укрылись эти трусы?! Они боятся схватиться с нами в честном бою, так мы сами придем к ним, клянусь своим мечом!

– Я ждал вас, чтобы обсудить это, – спокойно ответил конунг. – Две сотни наших воинов готовы к битве. А как у вас.

– Я хочу расплатиться с ними сполна! – гремел Гуннар, потрясая сжатыми кулаками. – Эти словене, они перебили больше половины моих людей!

– Да и моих тоже, – вставил Свейн. – Два раза нам пришлось отступать под их натиском. Твоя задача, конунг, оказалась нам не по силам, – юноша поморщился от боли в раненной руке. Но сильнее боли была горечь поражения в первом же походе.

– Выше голову, Свейн, – попытался утешить его Хавард. – Тот, кто часто бьется, должен знать, что может найтись и сильнейший противник.

– А сколько ты потерял людей, хевдинг? – обратился Олав к Эйрику, что-то озабоченно подсчитывая в уме.

– У меня от большой сотни* осталось едва восемь десятков, – мрачно сообщил тот. – Я лишился каждого третьего воина, но взамен приобрел восемь кораблей, захваченных у данов.

– Значит за ночь мы потеряли сто шестьдесят человек, – подвел итог конунг. – И у нас осталось четыре сотни воинов.

– Так чего же мы ждем?! – сердито прорычал Гуннар. – Этого вполне хватит, чтобы разгромить крепость.

– Однако, этого мало, чтобы вести наши корабли, – возразил Хавард. – Ведь теперь их у нас стало гораздо больше.

– Да, с кораблями данов и арабов – двадцать три, – подтвердил Олав.

– А это значит, – гнул свое купец, – что даже сейчас у нас не наберется и двух десятков людей на корабль. А среди них много раненых. Послушайте меня, старика, – вкрадчиво продолжал он. – Богатство нужно живым, мертвым оно ни к чему. Того, что мы уже захватили хватит на всех. К тому же у нас есть пленники и их не мало, более трех сотен. За них мы получим богатый выкуп или продадим на торгу в Бирке. Если же этого кому-то мало, можно добыть и еще. При этом не проливая крови.