римский народ занял выжидательную позицию. Натерпевшись притеснений от преторианцев, они тем не менее побаивались открыто выступить за Пертинакса, выплачивавшего алименты и обещавшего скорое снижение налогов. Преторианцев было всего пятьдесят человек, а народ, заполнявший улицы, исчислялся тысячами, и все же никто не крикнул слова в защиту Пертинакса – так люди боялись гвардию. Конечно же, сразу нашлись те, кто бросался в ноги Фалькону, просил о покровительстве и деньгах. Этим людям преторианцы велели идти за ними. Таким образом, шествие вскоре увеличилось до сотни человек. Многие торговцы быстро закрывали свои лавки, опасаясь погромов. Евреи и христиане спрятались.

Впереди процессии шел Марк Квинтиллиан – высокий, стройный, бесцеремонно расталкивающий зевак, блестя начищенным панцирем, он неутомимо призывал римский народ признать новым императором Квинта Соссия Фалькона.

Трибун был уверен, спокоен и тверд. Сознание того, что вскоре к нему присоединится вся гвардия, Марция станет его женой, а он сам – сенатором, наполняло его безудержной решимостью и силой. Этого нельзя было сказать про консула Фалькона. Согласившись на государственный переворот, он сразу как-то сник. Будучи консулом, Фалькон держался гордо и независимо, сейчас его бодрое расположение духа поддерживалось лишь блеском доспехов и оружия преторианцев. Когда они пришли за ним в его дом, то Фалькон, обещая жене в самом скором времени титул августы, нетвердой походной вышел к преторианцам. В душе боролись честолюбие и честь, воспрещавшая пятнать память рода преступлением. Честолюбие победило, но все же червь сомнения в правильности того, что он делает, точил Фалькона изнутри. И чтобы заглушить его, консул вспоминал обещания префекта претория и свои собственные давно лелеемые, но никогда не озвученные мечты. Он представлял себя родоначальником новой династии и решил, что для славы своего правления надо начать новую войну с Парфией. Единственное, что его настораживало – это инертность римлян, очень слабо поддерживавших нового императора. Ни один из сенаторов, живущих на Квиринале, не подошел к нему, ни один не выслал людей для его поддержки. Фалькон посчитал это временной проблемой. Когда весь сенат соберется в курии, в присутствии преторианцев он заставит признать себя императором.

Маленькая процессия вышла на форум Траяна. Гигантская площадь, обрамленная крытыми колоннадами, раскинулась во всей красоте своей пустоты, создававшей эффект бесконечности и торжественности. В то время как все форумы Рима имели храмы и другие строения, здесь свободное пространство, по хитроумному замыслу Апполодора Дамасского, давало возможность полета мысли. А чтобы мысли оставались только высокими, в центре форума возвышалась громадная из позолоченной бронзы конная статуя императора Траяна – покорителя даков и парфян, раздвинувшего границы империи до невиданных ранее пределов. Марк Квинтиллиан подставил ветру лицо, приподняв шлем, и гордо посмотрел на конного Траяна. Ему казалось, что император своей поднятой рукой благословляет его.

Консул Фалькон, оказавшись среди преторианцев на форуме Траяна, на мгновение ощутил страх. Не за себя, а за то дело, которое совершает. Что скажет Божественный Траян, положивший начало благоденствию империи, видя, как мелкие, незначительные, невыдающиеся люди вроде него, Фалькона и Пертинакса, борются за трон величайшего государства в мире? Фалькон подумал, а сможет ли он стать таким, как Марк Ульпий Траян?

Его мысли изменились, когда процессия прошла через форум Цезаря. Фалькон попросил остановиться и вошел в храм Венеры Прародительницы, основанный еще Юлией Цезарем. В ночь перед решающим сражением с армией Гнея Помпея Великого, когда все августовское небо над маленьким греческим городом Фарсал светилось яркими звездами, Цезарь поклялся в случае победы посвятить богине Венере, считавшейся покровительницей его рода, храм в Риме. Цезарь победил и стал вскоре пожизненным диктатором. Венера помогла ему. И хоть род Фалькона не восходил корнями к Энею, как род Юлия Цезаря, и сам консул не совершил в своей жизни ничего сколько-нибудь выдающегося, он посчитал правильным заручиться поддержкой Венеры, чтобы наверняка стать следующим римским императором. Перед статуями Юлия Цезаря и Венеры консул склонил колено и долго молился, обещая построить новый храм для богини, принести ей в жертву двести быков, клялся быть честным и справедливым правителем, отменить все введенные Коммодом сверхналоги, чаще раздавать римскому народу бесплатные хлеб и вино.

Марк Квинтиллиан не был рад этой неожиданной остановке, но не мог влиять на своего будущего императора. Квинтиллиан рассудил так: слухи сами по себе быстро распространятся по Риму, и сенаторы будут начеку. Посланные в дома самых известных сенаторов рабы уже должны были сделать свое дело, и сенаторы друг по другу передадут требование преторианцев и нового императора собраться в курии.

Наконец, оставив в храме богатое подношение в виде туго набитого ауреусами кошелька, Квинт Соссий Фалькон гордо прошествовал к своему эскорту. Преторианцы подняли щиты, окружили консула, и процессия двинулась дальше.

Курия встретила их безлюдьем. Рабы услужливо открыли двери, но Фалькон не стал входить.

– Будем дожидаться сенаторов на Форуме перед курией, я хочу видеть, как они приходят ко мне! – властно произнес Фалькон.

Квинтиллиан согласился. Тем более, что его маленькому отряду не следовало оказываться запертым в одном помещении, чтобы не быть блокированным возможными противниками.

Народ постепенно стал наводнять Форум, ожидая интересного зрелища. Если уж оно не закончится бесплатной раздачей денег или еды от нового императора, то можно посмотреть на столкновения сторонников законной власти и нового кандидата. И хоть любые столкновения в первую очередь сказывались на ни в чем не повинных зеваках, жажда зрелища, бушевавшая в крови каждого римлянина, заставляла их пренебрегать опасностью.

Квинтиллиан посмотрел на Палатин. Там, за дворцом Тиберия, виднелся дворец Флавиев. Где-то в нем сейчас находится Марция. Знает ли она, что происходит почти рядом с ней? Трибуну очень захотелось, чтобы Марция вдруг сейчас выбежала на Форум и увидела своими глазами его триумф. Но, конечно же, при таком стечении народа здесь становилось небезопасно, и Квинтиллиан молил Юпитера и Геркулеса, чтобы его возлюбленная не стала приходить. Лучше, если он сам придет во дворец Флавиев в блеске доспехов, с новым императором Фальконом, уже назначенный сенатором Рима.

Появился сенатор Марк Силий Мессала в сопровождении клиентов и вооруженных рабов. Вид этого крепкого широкоплечего высокого человека навел некоторых преторианцев на мысль, что он может создать угрозу для консула, и они встали на пути сенатора.

– Я хочу поговорить с консулом! – властно выкрикнул Мессала. – Пустите меня!

Фалькон увидел Мессалу и велел преторианцам пропустить его.

– Приветствую тебя, Мессала! Ты первый из сенаторов, кто откликнулся на мой призыв для незапланированного заседания.

– Что ты делаешь, консул?! – без обиняков начал Мессала. – Опомнись! Ты позоришь свой род! Ты клялся в верности императору!

Фалькон, поначалу искренне обрадованный появлению Мессалы и хотевший