друг другу назначила. Сейчас-то его Максимилиан загрузил работой, но это, поди, временная мера. А потом что будет? Может, их сведет Бездной снова, а Кольку Бездна отправит куда подальше? Вот в то же будущее?

И тогда Мария, внимательно наблюдавшая за лицом дочери, спросила: «Тебя тревожит что-то еще, дочка?» Саша, поколебавшись миг, попыталась как можно яснее до матери свои мысли донести.

На что Мария подумала: а ведь Саша права! Наверняка Звеновой просчитал это вот возможное развитие событий. Может быть, именно поэтому он и сдержан в проявлениях чувств. Потому что не хочет Сашку обнадеживать. Но вслух Мария не сказала дочери ничего. Только настоятельно рекомендовала найти Иннокентия и во что бы то ни стало недуг Кондрата излечить. Мол, тогда ему и вмешиваться в Федькино предназначение не придется…

«И вот мы едем лечить Кондрата», — вздохнула Саша, уже не в прошлом, а здесь и сейчас. И обнаружила: пока она тут образы да воспоминания в голове мусолила, дорога, оказывается, пошла по морене. Пейзаж чем-то даже напоминал тот, какой открывался по дороге из долины в Школу. Вот только, на горизонте не было привычных серо-синих гор, а высились оранжево-багровые иглы скал. И внизу плескались два раскаленных озера, ядовито-алое справа и ядовито-зеленое слева. Но Конопуш ступал уверенно, и Саша даже не думала пугаться… до тех пор, пока ее верный пес вдруг не сиганул вниз!

***

— Сто-о-ой! — вопила Саша, прекрасно понимая, что опоздала. И опоздала сильно.

Кислотно-зеленая раскаленная поверхность приближалась с убийственной скоростью. Только что до нее было не меньше сотни метров, и вот она уже была совсем-совсем близко! Саша, зачем-то набрав в легкие воздух, зажмурилась…

Но проходила секунда, другая… а удара о ядовитую раскаленную жидкость все не было. Да и обжигающий сернистый ветер больше не бил в лицо, и чувство падения вроде как прекратилось.

…Прекратилось? Саша осторожно открыла один глаз. Потом другой…

Оказывается, пейзаж изменился. Они ехали по бескрайней песчаной пустыне. Высились разноцветные барханы. Ветерок, который можно было бы назвать легким, не будь он так обжигающе горяч, лениво лохматил песчаные склоны. Бури, слава Бездне, не поднимал.

— Ну ты даешь, Конопуш! — с облегчением выдохнула Саша.

И щедро окропила смелого пса водой из подаренной аналитиками фляги. Тот благодарно так посмотрел на девушку, что та мигом вылила все содержимое фляги Конопушу в рот. Ну, почти все: последние капли девушка все-таки допила сама. Но они почти не принесли облегчения.

Было жарко. Остро, невыносимо жарко.

— Да уж, прогулочка… — вздохнула тогда Саша.

— То ли еще будет! — С девушкой поравнялся Звеновой.

Конопуш и Черныш при этом обменялись взглядами и глубоко, по-человечески так, вздохнули.

— А что будет? — Саша погладила верного пса.

— Мы с твоим отцом насчитали не меньше четырех скачков, — без особого энтузиазма отозвался Николай. — Так что…

— Четырех?! — ахнул Амвросий. — Ну, Натали!..

— Что Натали? — оживился Звеновой.

— Ничего, — только и вздохнул Амвросий. — Ничего… Кстати, к вопросу о Натали. То есть, о том, почему я здесь…

— Ты уж определись, — фыркнул Звеновой, — о чем спросить хочешь.

— Погоди, не мешай! — не обиделся монах. — Мысль крутится, уловить никак не могу, жарко…

— Может, о том, почему Кондрат не убил Лаврентия Петровича? — невинным голосом осведомился ученый. — Я имею в виду, уже в наше время?

— Точно! — ахнула Саша.

Как она раньше не догадалась подумать об этом? Если Звеновой в своих предположениях прав, и где-то давно Кондрат и Лаврентий пересекались, и после этого Кондрат, по предположению ее родителей, занемог, то… То причиной недуга был именно Лаврентий! А значит, Кондрат должен этого самого Лаврентия ненавидеть до глубины души. А уж если вспомнить, как Кондрат отозвался о смерти Лаврентия — «Склизкой твари — склизкая смерть!» — то…

— Да-да, именно! — Амвросий согласно закивал. — Устрани Кондрат Лаврентия, и Прасковья, глядишь, с катушек бы не съехала. Как думаешь?

— И ведь, зная Кондрата, он запросто мог убить негодяя, — согласился Звеновой с доводами друга, — но почему-то этого делать не стал. Интересно, почему?

Ответа на этот вопрос ни у кого не было. Даже у Саши — а ведь она потихоньку спросила совета у самой Бездны! Но та, ранее всегда приходившая на помощь, сейчас почему-то не откликнулась. Пришлось Саше подумать самой. И вот что у нее вышло:

— Может быть, потому, что Лаврентий тянул из Прасковьи силу? — предположила она. — А Кондрат боялся ей навредить? Наверняка ведь Лаврентий, увешанный амулетами авторства Прасковьи, мог запросто утянуть ее за собой.

— Мог, еще как мог! — согласился Звеновой. — Она же его чуть было не утянула, когда сгинула. Но это не отменяет того, что Кондрат Прасковью в итоге и убил — своей этой нареченной Варварой.

— И сделал он после того, как окончательно превратился в черного колдуна, — мрачно сказал Амвросий. — И произошло это совсем недавно.

— И это, поверьте мне, только начало… — Звенового так и передернуло. — Потом пойдет совсем грустно. Кондрат в будущем — тот еще мерзавец. Но мы ведь как раз и едем для того, чтобы возможное будущее предотвратить, так?

— Так! — Саша была согласна с другом более, чем полностью. — Еще как так-то-о-о-о!..

Конопуш в очередной раз прыгнул! И ландшафт резко сменился — с жаркой пустыни на узенькую тропку в горах, покрытых кислотно-синим шипастым кустарником. Четвероногим приходилось теперь ступать очень осторожно, то и дело отдергивая лапы, чтобы в них не впился острейший и наверняка ядовитый шип. И тогда псы балансировали, а их наездники молились — чтобы не упасть… Но, не успели псы приноровиться ставить лапы так, чтобы шипы в них не впивались, как им пришлось снова прыгать! И, чтобы не угодить прямо в раскаленное багровое озеро, — прыгать опять. А потом еще раз! Причем прыгать, всякий раз отталкиваясь от чего-то, неуловимого человеческим глазом… Надо ли говорить, что от таких скачков все умствования прямо-таки улетучились из головы девушки!

А там и Конопуш прыгать перестал. На этот раз путешественники обнаружили себя в оазисе, под сенью раскидистой финиковый пальмы. Здесь, несмотря на раскаленные солнечно-желтые пески, было относительно легко дышать. Неподалеку сверкало бирюзой небольшое озерцо — глядя на него, так и захотелось пить! Саша опрокинула в пасть Конопушу целую литровую фляжку! И только потом сделала сама целых три глотка…

— Вкусно, — вздохнула девушка. — Но мало. Вот бы… Вот бы вон в том озере искупаться! — указала она на водоем. — Или хотя бы рукой до воды дотронуться!

А прохладная на вид, бирюзовая, не какая-нибудь сиреневая или оранжевая, гладь озерца так и манила…

— Не советую, Саш, — спокойно сказал Звеновой. — Я читал, что в