Третьего сентября под внешней стеной, защищавшей Английский форт, турки подорвали первую мину. Одновременно они усилили артиллерийский огонь. Впервые с начала осады захватчикам удалось пробраться в ров и начать наступление. На краю рва стоял Мустафа-паша и отдавал приказы. Треть внешней стены была снесена, обнажились земля и туннель шириной в целых два метра. Защитники скрылись за внутренними стенами крепости, собираясь подпустить турок, которые пробирались через обломки камней, как можно ближе, чтобы обстрелять их из луков и арбалетов. Французские и кастильские рыцари поспешили англичанам на помощь.

В тот день Мустафа-паша бросил в атаку все свое войско из двадцати тысяч человек. Хотя оборонявшихся было в десять раз меньше, но рыцари жили в состоянии постоянной боевой готовности. Воины, закаленные в битве, неустрашимы. Первая значительная атака турецкой армии закончилась на закате отступлением врагов. Потери турок составили около двух тысяч человек, в то время как со стороны ордена погибли только три рыцаря и несколько подорвавшихся на мине.

Защитники крепости поняли, что необходимо срочно принимать меры, чтобы не допустить повторения. Ведь врагу удалось прорыть туннель шириной в два метра, а они ничего не заметили. Срочно был осуществлен план, заранее придуманный инженером Мартиненго. Женщинам, детям и старикам раздали придуманный им инструмент. Это было гениально простое устройство: обтянутый тонкой овечьей кожей барабан, с которого свисали шарики из пробки. Если этот барабан приложить к стене траншеи, вырытой вдоль внутренней части стен, он улавливал малейшие звуки, доносившиеся из-под земли, и усиливал их за счет того, что кусочки пробки ударялись об овечью кожу. Короче говоря, это были примитивные ультразвуковые датчики, и население города с удовольствием принимало участие в поисках подкопов. Вскоре стало очевидно, что особенно острый слух у детей.

Таким способом только в сентябре осажденные обнаружили двенадцать мин. Прорывая собственные туннели навстречу вражеским, они успешно избавлялись от взрывчатки, до того как ее пускали в ход. Турецкая армия рыла туннели днем, когда гремела артиллерия, но защитники крепости могли заниматься этим и по ночам. Идея Мартиненго соорудить над внутренним рвом крыши не только спасала детей от пыли, поднимаемой ядрами, но и имела еще одно достоинство, более важное: крыши приглушали грохот взрывов, и было легче обнаружить, где враг рыл новые туннели.

Однако удалось обезвредить не все турецкие мины. Пушки врагов к середине сентября делали до ста выстрелов в день. На каждый участок крепостной стены, который защищали рыцари из Италии, Прованса, Англии и Арагона, ежедневно обрушивалось до двенадцати выстрелов из мортир. Урон, нанесенный внешней крепостной стене, которую защищали Арагон и Англия, был особенно сильным — из-за разрушений там нельзя было больше никого размещать.

Тем не менее у защитников все еще оставалось пять фортов, и там они могли ввести в действие новое оружие, которое с успехом отгоняло солдат, атакующих стены. Это был новый вид «греческого огня» — примитивный огнемет в виде длинной трубы, извергающей пламя. Недостатком этого изобретения было то, что его нельзя было использовать длительное время, но наготове все время были новые огнеметы. Как только турецкие солдаты — в легком обмундировании, без стальных нагрудников — попадали в огонь. Для них все заканчивалось.

Защитники крепости продолжали отважно сражаться, но им не удавалось получить точные сведения о врагах — самое трудное, когда приходится сражаться, будучи полностью отрезанным от внешнего мира. Руководство ордена прекрасно знало о происходившем в лагере турок до их высадки на берег, но после того, как они полностью закончили все приготовления в конце июля, иоанниты не получили абсолютно никаких сведений. Совет обсуждал пути решения этой проблемы.

Кто-то заметил, что нельзя отправлять местного грека в лагерь противника, и все согласились. Вряд ли грек, да еще вынужденный подчиняться рыцарям, выберет смерть, если его схватят. К тому же существовала вероятность того, что он станет двойным агентом. В турецкой армии служило много греков, все они были подданными Османской империи. С точки зрения языка и этнической принадлежности грек был бы идеальным шпионом, но рыцари решили отказаться от этой идеи. Однако европеец подвергался большому риску быть обнаруженным из-за внешности.

В конце концов совет решил отправить в разведку двух рыцарей-итальянцев. Один был дворянином из Южной Италии, из Пулии, бывшей колонии Греции. У итальянца был классический греческий профиль, смуглая кожа, темно-карие глаза и черные волосы. Мало кто стал бы сомневаться, что он грек. Немаловажно было и то, что он бегло говорил по-гречески.

Вторым рыцарем был Орсини. Никто не сомневался, что, если его схватят, он умрет, но не скажет ни слова. К тому же всем были известны его бесстрашие и ненависть к туркам. Великий магистр с уверенностью заявил, что Орсини не вернется, пока не увидит все, что можно, и ничего не упустит. Но отправлять молодого рыцаря из Рима на это задание было опасно. Его соломенные волосы, серо-голубые глаза и светлая кожа, которая становилась слегка красноватой от солнца, выдавали в нем европейца.

Когда Орсини сообщили об этом решении, он радостно улыбнулся и тут же отправился домой. Через час он снова появился в зале совета. Те, кто его увидел, были удивлены. Этот рыцарь из высших кругов римской аристократии преобразился в простого грека. Его мягкие волнистые волосы превратились в темные, но выгоревшие. Красноватая, слегка загорелая кожа почернела. Серо-голубые глаза не изменились, но теперь они только усиливали впечатление, что он был греком из Причерноморья. Одежда, которую он непонятно где достал, придавала ему вид простой и грубый. Рыцарь превратился в матроса с греческого корабля. Маскировка Орсини произвела на всех сильное впечатление, и совет без колебаний доверил ему важное задание. Однако среди врагов ему надо было хранить молчание, так как он не умел свободно говорить по-гречески. Все разговоры должен был вести рыцарь из Пулии.

Небольшая лодка с двумя переодетыми рыцарями тайно покинула гавань в середине ночи. На веслах сидели шестеро греческих моряков, которые давно служили ордену. Эти люди отвечали за важное и трудное задание. Высадив обоих рыцарей на восточном побережье, они должны были продолжить свой путь на юг к Линдосу, где им предстояло провести два дня, а потом ночью вернуться на то же самое место, куда они доставили рыцарей, чтобы незаметно вернуть их на Родос. Гребцы тоже были одеты простыми греками. Над лодкой, однако, развевался турецкий флаг.

С каждым днем обстрелы, казалось, становились сильнее. Турки не только увеличили количество пушек, но и сократили промежутки между выстрелами. Внешняя стена Испанского форта превратилась в груду песка и камня, и только треть внешней стены Английского форта уцелела. Но главные крепостные стены все еще не были разрушены, и ни один вражеский солдат не сумел перелезть через них. Пока эти стены не пострадали от мин, но никто не сомневался, что турки продолжали рыть туннели. Половина внешней стены итальянского участка, которая долгое время стояла нетронутой, теперь была разрушена миной.