Случай Пегги был вполне типичен. Ей давали антибиотики во время операции на ноге, а затем она провела несколько дней в больнице – главном оплоте C. diff. Антибиотики защитили ее от инфекции в ранах, но при этом нарушили баланс кишечной микрофлоры, оставив эту территорию уязвимой для вторжения C. diff. Подобно сорной траве, клостридии буйно разрослись и заняли господствующее положение в ее кишечнике, прежде чем защитный слой полезных микробов успел восстановиться. Гастроэнтеролог, лечивший Пегги, прописывал ей все новые и новые дозы антибиотиков, однако безжалостные бактерии упорно цеплялись за новое место обитания, и женщине становилось все хуже.

У Пегги ухудшились зрение и слух, ее вес снизился до опасного уровня, и они с мужем поняли, что необходимы решительные меры для восстановления кишечных микробов и изгнания C. diff. Но какие?

Проблема, с которой столкнулась Пегги Кан Хай, встает не только перед теми, кого поразили C. diff. Многие люди, страдающие от болезней пищеварительной системы и других заболеваний, вызванных повреждением микробной экосистемы, ждут ответа на жизненно важный вопрос: как возместить понесенный ущерб и восстановить колонию микробов-друзей? Безусловно, чтобы сохранить здоровую микрофлору, необходимо правильно питаться и избегать приема ненужных антибиотиков, но что делать, если микробная колония уже разорена нашествием «варваров»? Как быть, если полезные виды давно исчезли, а их место заняли «паразиты и тунеядцы»? Что предпринять, если иммунная система разучилась отличать врагов от союзников? Пытаться выпестовать жалкие остатки некогда процветавшего микробного сообщества? С таким же успехом можно лить воду на давно засохший цветок в горшке. Иногда единственный выход – это начать все сначала: подготовить почву к посеву и посадить новые семена.

В 1908 году Илья Мечников опубликовал книгу под неожиданным названием «Этюды оптимизма». Неожиданным – потому что ученый дважды покушался на самоубийство: в первый раз – когда принял чрезмерную дозу опиума, а во второй раз – когда сознательно заразил себя эпидемическим возвратным тифом, решив стать мучеником во имя науки. Однако в этой его книге, третьей по счету, рассказывалось вовсе не о том, как ускорить приход смерти, а о том, как продлить человеческую жизнь. Возможно, это была попытка поднять себе дух в преддверии третьей – уже неминуемой – встречи со смертью. Мечников, получивший Нобелевскую премию за работы по иммунологии в том самом году, когда вышла его книга, разделял мнение Гиппократа о том, что смерть сидит внутри самого человека – в его кишечнике. Заняв относительно современную и научно обоснованную позицию, Мечников предположил, что истинными виновниками старческой немочи являются недавно открытые кишечные микробы.

С методологических высот науки XXI века трактат Мечникова – немного наивное сочинение, но отдельные его тезисы заставляют всерьез задуматься. Его гипотеза весьма интересна, однако ей недостает фактических подтверждений; вместо них встречаются псевдокоррелятивные примеры – вроде истории о том, что у летучих мышей нет толстой кишки и совсем мало микробов, зато они живут намного дольше других мелких млекопитающих. Мечников предположил, что преждевременную смерть других млекопитающих, имеющих более крупные популяции микробов, вызывает как раз их присутствие, а также толстая кишка, которая служит микробам пристанищем. Ученый размышляет о том, зачем вообще нужна толстая кишка, и дает такой ответ: «Я высказал предположение, что толстые кишки так сильно развились у млекопитающих для того, чтобы позволить им не останавливаться во время бега для опорожнения кишок. С этой точки зрения роль толстых кишок свелась бы к тому, чтобы служить вместилищем пищевых остатков»[2].

Но не только Мечников считал, что болезни вызываются кишечными микробами. Новая гипотеза относительно причины множества болезней, как физических, так и умственных, была популярна и занимала умы многих врачей и ученых. Ее назвали «гипотезой самоотравления», а суть ее сводилась к тому, что толстая кишка – это, как сказал один французский врач, «резервуар и лаборатория ядов». Звучали предположения, что бактерии в кишечнике просто вызывают гниение остатков пищи и производят токсины, которые, в свою очередь, приводят не только к поносам и запорам, но и к утомлению, депрессии и невротическим расстройствам. При маниях или тяжелой меланхолии часто предписывалось хирургическое удаление толстой кишки – эту процедуру называли поиском «обходного пути». Несмотря на пугающе высокий уровень смертности от таких операций и их серьезные последствия для качества жизни пациента, врачи того времени считали такое радикальное вмешательство в человеческий организм приемлемым и даже полезным.

Я, конечно, не стану подвергать критическому разбору методы нобелевского лауреата, однако дилетантизм Мечникова в области кишечной микробиологии (по крайней мере, в данной книге) помешал ему оперировать такими научными категориями, как повторяемость, сравнение с контрольными группами или подтверждение причинности. Его научная зрелость пришлась на тот период истории, когда ученые-медики пребывали в эйфории от заманчивых горизонтов, открывшихся благодаря микробной теории Луи Пастера. Гипотезы возникали одна за другой, но при этом ученые слишком мало времени и сил уделяли кропотливым исследованиям, экспериментам или накоплению данных, – а к ним уже подтягивались следующие медики-микробиологи с новыми идеями.

В начале ХХ века в модную гипотезу самоотравления с жадностью вцепились журналисты, публика и масса шарлатанов. Вслед за хирургическими операциями по удалению толстой кишки появились и другие методы излечения от вредных бактерий. Одним из них стало промывание толстой кишки, или гидроколонотерапия, – процедура, до сих пор пользующаяся спросом в так называемых «меди-спа», но не встречающая одобрения в официальных врачебных кругах. Другой метод – ежедневный прием вместе с пищей дозы полезных бактерий – или, как их называют сегодня, пробиотиков.

Размышления Мечникова о продлении человеческой жизни получили новое развитие благодаря слухам, которые донес до него один болгарский студент. Тот рассказал, что в Болгарии среди крестьян очень много стариков, перешагнувших столетний порог, и что секрет их долголетия – в ежедневном употреблении простокваши (йогурта). Разумеется, кислый вкус сквашенному молоку придает молочная кислота, которая выделяется, когда молочнокислые бактерии (Мечников назвал их «болгарской палочкой») расщепляют («ферментируют») лактозу (молочный сахар), который служит для них основным источником энергии. По нынешней классификации бактерии, заинтересовавшие русского ученого, называются Lactobacillus delbrueckii и относятся к подвиду bulgaricus, но довольно часто их считают отдельным видом Lactobacillus bulgaricus. Мечников решил, что эти молочнокислые бактерии дезинфицируют кишечник, убивая вредных микробов, насылающих на человека старость и смерть.

Вскоре в продаже появились таблетки и напитки, содержавшие Lactobacillus bulgaricus и другой вид – Lactobacillus acidophilus. Медицинские журналы и газеты запестрели рекламными объявлениями, которые рассказывали о невероятно успешных случаях излечения тяжелых заболеваний. «Результаты поистине потрясающие. Это средство не только прогоняет умственную и физическую депрессию, но и вливает в организм новые жизненные силы», – нахваливал свой товар один производитель. Гипотезу самоотравления вскоре массово подхватили и врачи, и широкая публика, и в первые десятилетия ХХ века индустрия пробиотиков пережила настоящий расцвет.