– Да-а, – оживляется тот. – Хотите сейчас?

– Почему бы и нет, – говорю. – Надо же чем-то до обеда заняться.

– Тогда я сейчас принесу нитки, – кивает он и бодренько скрывается за дверью.

– Здорово, – говорит Тирбиш. – У Дорчжи хорошо учиться, он очень хорошо плетёт. У него отец торгует верёвками, поясами всякими.

Дорчжи возвращается с несколькими цветными клубками тонкой гладкой нитки и какими-то деревяшками, мы перебазируемся в столовскую часть кухни и начинаем урок. Объяснение в основном происходит на пальцах. Начало весьма неожиданное: нитки предлагается намотать на край столешницы по всей длине. Зато потом можно чувствовать себя Пенелопой: сидишь, гоняешь челночок туда-сюда. За какие-то полчаса у меня уже готов первый кривоватый шнурок, пёстренький такой, узорчатый.

Дорчжи за это время выучил несколько новых слов на всеобщем – тоже польза. Вот, рассматривает он моё произведение и кричит Тирбишу:

– Как будет «тянуть» ?

Тирбиш:

– «Тянуть» !

– О! – Дорчжи оборачивается ко мне. – Не тяните так сильно, или тяните везде одинаково.

Я ржу и стараюсь соответствовать.

Следующий шнурок мы делаем пошире, и я замечаю, что способ плетения позволяет создавать довольно ровные геометрические узоры.

– А можно, – говорю, – сплести так, чтобы буквы получились?

Ещё минут десять уходит на то, чтобы объяснить Дорчжи мою отнюдь не новую идею.

– А зачем слова? – он морщит лоб, изо всех сил стараясь понять.

– Например, какое-нибудь хорошее пожелание можно вписать, – придумываю я, размахивая руками для выразительности. – Или поздравление!

– Хм, – до него, кажется, начинает доходить. – А можно ведь, наверное... Тирбиш, как будет «заговор» ?

– Да кто ж его знает! – доносится из кухни. Я прикусываю губу, чтобы не захихикать. После того, как сегодня Азамат объяснял запасному повару, что я не ведьма, мой словарь обогатился всякими «заклинаниями» , «зельями» и «заговорами» . Вообще, я чем дальше, тем лучше понимаю по-муданжски. Что и не удивительно, впрочем.

Пока Дорчжи с Тирбишем стараются сообразить, как объяснить мне свою идею и разрешит ли Алтонгирел выводить заклинание на шнурке, я не теряю времени и несколько коряво изображаю нитками три слова о самом главном – пошленько, конечно, но зато коротко и по делу. С этим шнурком мне Дорчжи почти не помогал, только на словах, и я решаю, что его-то и подарю, а первый себе оставлю, в хозяйстве пригодится.

Близится обед, я вынимаю из духовки свой противень, тут и хлебушек поспевает. В общем, не жизнь, а сказка.

– Прячьте, – говорит Тирбиш, выходя из кухни. – Сейчас все придут.

– А я хотела сейчас и подарить, – говорю, сматывая нитки.

– Не-ет, зачем, – мотают головами оба муданжца. – Вы ему подложите куда-нибудь.

– А что, у вас принято подарки тайком подкладывать? – спрашиваю, пряча шнурки по карманам. Хорошую я юбку в «Трёх тюльпанах» отхватила – длинную и сплошь в карманах. Для жизни на муданжском корабле просто лучше не придумаешь.

– Конечно, – говорит Тирбиш. – То есть можно, конечно, и в руки отдать, но ведь намного приятнее, когда случайно находишь подарок, правда?

Ну, о вкусах не спорят. Тирбиш отправляется скликать народ на обед, я следую за ним, пока не нахожу Азамата где-то в техническом отсеке. Он тщательно отмывает руки у общественной раковины.

– Капитан, обед готов, – неуверенно говорит Тирбиш.

– Да я пропущу, наверное, – отвечает Азамат, не оборачиваясь.

– Я тебе пропущу! – говорю. – Что ж теперь, совсем не есть, что ли?

Он поворачивается на звук моего голоса со своей фирменной удивлённой улыбкой.

– А ты запаслась постной едой? Тогда я сейчас.

– Давай-давай, – говорю, – я подойду через пару минут.

Пока Азамат с гарантией не в каюте, я иду подложить ему гизик. Захожу, естественно, через свою каюту, поднимаю стенку и оставляю шнурочек на крышке бука, завязав бантиком. Получилось довольно мило. Шнурок красно-зелёный, как Рождество, но расцветку Дорчжи предложил, а я ему верю, тем более, что Азамат любит красный и носит зелёный.

В дверях столовой мы сталкиваемся, Азамат сразу садится за отдельный стол, а я иду с Тирбишем на кухню проконтролировать сервировку незнакомого ему блюда. Ничего, справился, я тем временем хлеб нарезала и сметану в пиалушки разложила. А ещё я завариваю себе чай. По-моему, мы лопнем.

Нам сервируют во вторую очередь, так что все уже радостно чавкают сырым мясом, когда Тирбиш выкатывает столик с нашими баклажанами и прочими излишествами. Азамат отвлекается от потягивания травяного чая и задирает брови:

– Я смотрю, ты не устаёшь экспериментировать, – говорит он Тирбишу.

– Это не я, – смущается Тирбиш. – Это ваша супруга.

До Азамата доходит не сразу.

– Ты что, готовила для меня? – говорит он наконец, почему-то шёпотом.

– Для нас, вообще-то, – пожимаю плечами. – А что в этом такого удивительного?

– Боги, Лиза, да не надо было, – бормочет он. – Я думал, ты свои йогурты есть будешь, а то бы сам что-нибудь сварганил...

– Конечно, я йогурты, а ты ничего, здорово. Если хотел поголодать денёк, так бы и сказал. Впрочем, не хочешь, не ешь, заставлять не буду, – ворчу я и вгрызаюсь в баклажанчик. Хорошие баклажаны Тирбиш купил, не горчат совсем.

– Не обижайся, – внезапно строго говорит Азамат, я аж жевать перестаю. Он очень серьёзен. – Мне просто неудобно, что я не позаботился о твоём обеде.

Закатываю глаза в лучших традициях Алтонгирела.

– Азамат, у меня своя голова на плечах, тебе не нужно обо мне каждую секунду заботится. Ешь давай, пока не остыло.

Он всё ещё о чём-то думает.

– Странно получается, – говорит. – Ты вот обо мне позаботилась, а от меня того же не ждёшь?

– Жжу, – говорю с набитым ртом, – но в жажумных пжежелах. И хватит уже переживать из-за глупостей, а то я всё съем, и тебе не достанется.

Он усмехается и наконец-то – неужели! – принимается за еду. Уже хлеб почти остыл, блин, пока он тут телился.

Однако хорошо идут баклажанчики. И сыр не смущает, и сметану на хлеб мажем дружно, ох и растолстею я с этим постом... Смешно смотреть, как Азамат старается меня похвалить побыстрее от баклажана до баклажана. Тем временем запах моей стряпни заполняет столовую и перебивает запах мясного маринада, и теперь в нашу сторону все поглядывают. Мы, вероятно, выглядим очень довольными.

– Тирбиш, а что это они такое вкусное едят? – слышу я Эцагана.

– Что-то земное, – говорит Тирбиш и понижает голос до шёпота, – госпожа Лиза сама готовила.