– Тебе тоже спасибо, – говорю, – очаровательный заяц.

Притягиваю его за косичку вниз, чтобы поцеловать. Потом смотрю – пилоты на меня косятся, как будто я делаю что-то ужасно неприличное. Азамат слегка краснеет.

– Ну ты уж при посторонних-то, – упрекает меня тихо, выводя с мостика. – Я думал, ты сказать что-то хочешь.

– Э, – говорю, – надо было предупреждать, что у вас нельзя целоваться при посторонних.

– Не то чтобы совсем нельзя, красивым-то можно...

Опяяяять начинается.

– А моей красоты на двоих не хватит? – спрашиваю, скривившись.

Азамат смеётся.

– Вряд ли. Это как рваное платье надеть – неважно, как ты выглядишь, всё равно неприлично.

– О боже, Азамат, не надо таких сравнений! Этим красавцам до тебя... как до Земли. Тут вот зашёл ко мне один, этот, Бозорху.

Азамат поджимает губы.

– И чего он?

– Ну, я так поняла, он был в своём репертуаре. Хорошо, Ирнчин мимо проходил, спугнул его.

Азамат угрюмо молчит, а я продолжаю разглагольствовать.

– Это ж надо так обнаглеть, приставать к жене своего же капитана. Он тебя вообще, что ли, не уважает? Так хоть за кошелёк свой побоялся бы!

– Лиза... – перебивает меня супруг. – Не кипятись. Тебе стоит привыкнуть к тому, что никто не будет принимать твой выбор всерьёз. Всем слишком очевидно, что я тебя не заслуживаю.

– Ты ещё и защищать его будешь?! – поражаюсь я.

– Ну, а что я ещё должен делать, – разводит руками Азамат. – Он красивее меня, и я не могу ставить ему...

– Вломить ему промеж глаз ты должен! Чтобы неповадно было руки распускать! – взрываюсь я. – Или ты как, собрался позволять всяким придуркам ко мне подкатывать?

Азамат смотрит на меня круглыми глазами.

– Как тебя задело... – говорит он наконец. – Прости, если что не так... Я правильно понял, что ты хочешь, чтобы я не позволял другим мужчинам с тобой флиртовать?

– А что, – говорю с такими же круглыми глазами, – тебя это не заботит?

– Как это может меня не заботить? – он смотрит в сторону. – Конечно заботит. Просто я не в праве тебя ограничивать...

– Знаешь, дорогой, – говорю неверным голосом, – я не для того за тебя выходила, чтобы потом изменять тебе со всякими молокососами, у которых мозги между ног. Мне очень обидно, что ты обо мне так думаешь.

– Лиза, я... – начинает он, и замолкает в поисках слов. – Я так не думаю. Точнее, я вообще об этом не думал ещё. Я никогда не был женат и правда не задумывался, как относиться к изменам. Просто привык, что моё мнение в личных вопросах обычно не учитывается. Следить за красивой женой – последнее дело, только ссориться. А уж я-то вообще ничего не могу от тебя требовать.

– А я тебе и не предлагаю требовать от меня, – я несколько смягчаюсь. Могла бы и догадаться, что это он не меня в подлости подозревает, а себя в несовершенстве, как обычно. – Меня только интересует, чтобы все прочие мужики хорошо понимали, что я не буду с ними спать.

– Спать? – повторяет Азамат.

– Заниматься сексом, – поясняю стальным голосом.

– Ах да, прости, забыл. Хорошо, нет проблем. С Бозорху я поговорю хоть немедленно.

– Уж сделай милость, – говорю. – А то это уже ни в какие ворота... И предупреди его, что если он снова ко мне полезет, я-то не постесняюсь ему нос сломать.

Азамат кривится, как будто я говорю о каком-то отвратительном сексуальном извращении.

– Лиза, ну пожалуйста. Ты ведь ему всю жизнь искалечишь.

– Вот тогда и прочувствует на своей шкуре все унижения, – беззаботно пожимаю плечами. – А то он, понимаете ли, нормальный, так значит, можно к чужой жене прикалываться.

Азамат, до сих пор слушавший меня с угнетённым видом, внезапно улыбается.

– Знаешь, так странно внезапно находить среди твоих чужих и диких представлений идеи, которые мне так созвучны.

Я слегка давлюсь – это мои-то дикие?! С другой стороны, это я знаю, что я из метрополии, а он из какой-то дыры, для него-то, наверное, всё строго наоборот...

– У меня похожая ситуация, – говорю. – С той разницей, что вас много.

– Ты молодец, – он гладит меня по голове. – Я знаю, что ты очень стараешься всё делать по-нашему, и понимаю, как это трудно. К сожалению, ребята не всегда об этом задумываются.

– Да мне в принципе достаточно, чтобы ты понимал, – говорю. – Остальные пусть что хотят, то и думают.

– Слушай, – внезапно говорит Азамат, – а как тебе удалось выпить целую фляжку пионовой водки и уйти на своих ногах?

Загадочно ответив Азамату, что это, дескать, секрет фирмы, я отпускаю его разбираться с обидчиком, а сама иду вернуть Эцагану его швейную машинку, благо у меня теперь есть своя. Он сидит у себя в каюте за бессмысленным занятием: пинками подбрасывает какой-то маленький предмет в воздух. Предмет каждый раз приземляется обратно ему на мысок и снова отправляется вверх. В общем, для этого, безусловно, нужна изрядная тренировка.

– Привет, – радостно говорит Эцаган, не прекращая своё занятие.

– Привет, – говорю. – Я так рада, что ты снова тут, а то прямо не знала, к кому пойти за советом.

– За советом лучше к Алтонгирелу, – говорит он. – Ой, моя машинка! А я уж и забыл, что вам её отдал. Вам разве больше не нужно?

Он даже немного огорчается.

– Я себе купила собственную, – говорю. – Хотя эта совершенно прекрасная. И спасибо тебе ещё раз за ткань.

– Пожалуйста, – он пожимает плечами. Мне кажется, он как-то меланхолически настроен.

– Тебя опять не выпускают, что ли? – спрашиваю.

– Да нет, выпускают, конечно, я же теперь пассажир.

– А чего ты понурый такой?

– Да не хочу я на Муданг, – говорит. – Мне не с чем туда возвращаться. Ничего не сделал, не достиг.

– Да подожди ещё, – говорю, – у тебя ещё вся жизнь впереди, достигнешь, куда ты денешься.

– Ага, на Муданге достигнешь, как же... Там везде эти джингоши, умхнувш...

Последнее, видимо, было ругательством. Надо запомнить. Пока только развожу руками.

– Эцаган, если б я могла тебе чем-то помочь, обязательно бы так и сделала.

Он кивает, принимая мои слова, потом ловит мысками обеих ног свой мячик и потягивается.

– Значит, собираетесь ещё много шить?

– Было бы неплохо, – говорю. – Вот просвети меня, если я кому-то кроме Азамата что-нибудь сошью, это как воспримется?