– О, твой отвар совсем остыл, мне его разогреть или заварить новый?

Из трех эсэмэсок он видел только полученную последней, потому что она была от Авроры. Уже Аврора, он сразу же кликнул на ней: «Слушай, поклянись, что этим летом покажешь мне, на что похожа чесальня… Обещаешь? Целую». Он не знал, что и думать. Он никогда не представлял себе, что Аврора может однажды приехать в его долину. Он находил ее такой непохожей, считал, что она противоположна тому месту, откуда он родом, это казалось ему невероятным, однажды увидеть ее там. И в то же время она этого хотела, похоже, она и впрямь этого хотела.

Он заметил м-ль Мерсье, которая инспектировала содержимое большого стакана, нюхая его с сомнением и отвращением.

– Ладно, раз ты мне не ответил, я это вылью. Вылью и приготовлю тебе другой?

– Да. Давайте выльем, Одетта. Выльем.

– Я тебе свой принесу, липовый цвет с перцем, уверена, что ты такого не пробовал!

Он никогда не видел эту маленькую старушку такой бодрой, она даже хромать перестала. Вытряхнула содержимое стакана в раковину, тщательно его помыла и направилась к открытой двери, но на пороге обернулась и, словно говоря сама с собой, спросила:

– Значит, отвар, хлеб и что еще?

Она стояла, ожидая, что он попросит у нее еще что-нибудь, ведь она нечасто могла оказать кому-либо помощь, словно сама мысль о возможности помочь ему зарядила ее новой энергией, словно возможность помочь ему заставляла ее ожить… Он не лишит ее этого подарка. Он никого не лишит этого подарка.