что перевернул мою жизнь с ног на голову.

— Встать же потом не сможешь, — я шиплю на его высказывания. Не от его фразы. А от пальцев, что сжимают чувствительный сосок.

— Докажи, — выпаливаю, не думая ни о чём. Нет. Как раз-таки в моей голове слишком много мыслей. И я опять хочу заплакать, как девчонка.

Это неправильно. Лежать здесь, пока моя сестра…

Эти мысли о ней сжирают. И опять поток слёз рвётся наружу.

Рихтер неожиданно целует меня. Резко, грубовато, кусая за нижнюю губу.

— Перестань, — отстраняется, отдаёт приказ, проводя пальцами по коже.

Она уже полыхает от всех действий после дождя. И я хочу, чтобы он трогал меня и дальше. Распалял.

Только бы отвлечься.

Смотрю в эти полыхающие глаза и чувствую ладонь, что сжимает грудь сильнее. Внезапно она пропадает. А моё тело снова дёргается навстречу Рихтеру. Тот хватает меня за бельё и аккуратно спускает по бёдрам. Избавляется от него в два счёта, пока кусаю нервно губу.

Он неожиданно наклоняется. Приподнимает мои бёдра. И лукаво улыбается, когда я смотрю на него напрямую.

А его язык…

Касается раздражённого тканью и желанием клитора. Вбирает его так жадно, мощно, что я невольно свожу ноги вместе. А он не даёт. Раздвигает их и нападает на оголённый комок нервов, который посылает импульсы во всё тело. Вниз живота, который накаляется всё сильнее.

— Ты…Ты… — мне хочется сказать, какой он дурак. Но вместо этого выгибаюсь и подаюсь на встречу. Чтобы он сделал хорошо…

И он это делает. Останавливается. Ведёт языком по и так мокрым складкам. Проникает им в меня. Выходит и вновь начинает пытки. Водит ненасытно своим языком по всем укромным местам и засасывает клитор между зубов.

А я таю.

Постанываю и таю.

Не сдерживаюсь.

— Скажи, — выдыхаю, царапая дорогущую кожу ногтями. — Бельц говорила, что ты привередлив к девушкам. Это правда?

Из-за того, что он впервые делает мне куни… Я задумываюсь. А скольким женщинам он делал его? Наверняка многим. И я вспоминаю Оливию. Эту психопатку.

И зря я спрашиваю.

Александр останавливается. Поднимает голову, и я очарованно смотрю на эти мокрые от меня губы…

Которые одним движением мужчины оказываются возле моего лица. Он оставляет горящее лоно без внимания. Только сильнее сжимает мои бёдра, которыми я обхватываю его. А он трётся об меня своим членом. Через ткань. Дразнит. И пытает сильнее.

— Правда, — выдыхает и впивается своими губами в мои губы. Заставляет попробовать себя на вкус. Омерзительно. Неправильно. Но так искушающе, особенно, когда его язык проникает в мой рот… Жёстко насилует его, не оставляя сил на сопротивление.

Не может быть…

То есть…

Всё, что она говорила — правда?

И волновалась она, потому что Рихтер увидел во мне?.. Девушку?

Прерываю поцелуй и получаю зловещий и недовольный взгляд.

— И я?..

Не успеваю договорить.

Жёсткие ладони проходятся по коже, оставляя красный след.

— Меньше слов, Виола, — усмехается и приподнимается. Скидывает с себя рубашку. А я осматриваю его жадным взглядом и словно пробую каждый сантиметр кожи на вкус.

Представляю, как провожу по его соску языком. Чтобы глянуть, как он затвердеет и возбудится. По кубикам пресса. Почувствовать их рельеф. По пупку и чёрной, редкой дорожке волос, скрывающейся за брюками.

Которые сейчас расстёгиваются. Пропадают с его тела, отправляясь на пол.

Алекс остаётся в одних трусах, которые он сейчас хватает пальцами. Приспускает их вниз. И открывает отличный вид на длинный и могучий член, который не раз доводил меня до удовольствия.

С красной головкой и синими венами, которые так красиво переплетают ствол, что в одно мгновение пронзает меня насквозь.

Рихтер входит в меня рывком. До самого основания.

Вырывая протяжный стон.

А я опять делаю полосу на кожаном диване и молюсь, чтобы он не подумал, что я — извращенка.

Потому что я выгибаюсь и подаюсь вперёд. Закусываю губу, чтобы не застонать сильнее, и даю волю ему управлять собой.

Я на пределе.

На исходе.

На последней секунде.

Он и так довёл меня языком до того состояния, которое стёрло все рамки и границы. Лишил всех мыслей, заставляя позабыть о том, что случилось некоторое время назад.

— Ты — дьявол…

Потому что ему удаётся меня отвлечь.

Выдыхаю, не представляя, что ждёт меня впереди.

Он вколачивается в меня, не останавливаясь. Грубыми и короткими рывками. А внизу живота всё становится горячее. Как и моё тело, что накаляется с каждой секундой. От его рук. От его члена. От его рыков, которые проступают через плотно сжатые губы.

— Возьми себя за грудь, — неожиданно выдаёт мне приказ.

— Что? — выдыхаю с трудом.

— Сейчас же.

Его глухой, но требовательный голос сам толкает меня это сделать. Поднять лиф вверх, обхватить пальцами грудь и немного сжать.

— Сильнее!

И я сжимаю. Прикрываю глаза и возбуждаюсь ещё сильнее.

Да что он со мной делает?! Источник всех моих проблем.

— Смотри на меня.

И я смотрю.

Пока он доводит меня до исступления. До горения внизу живота. До водопада между ног.

— Смотри на меня и делай себе хорошо.

Знал бы ты… Что мне не нужно этого делать.

Потому что в следующую секунду, как он говорит это… я взрываюсь. Рассыпаюсь на мелкие кусочки, и не думая ни о чём, кричу его имя.

Пальцы ног сами поджимаются, а колени сильнее обхватывают его талию. А он продолжает вбиваться в меня в тот момент, когда стенки лона сокращаются и делают ему ещё приятнее.

А я уже не чувствую.

Улетаю куда-то в пропасть.

И не замечаю, как Рихтер останавливается и… кончает в меня. С хрипом в голосе. А это последнее, что волнует меня сейчас.

А его улыбка… Пробуждает ещё больший интерес.

— Ты же не думала, что это всё?

Он переворачивает меня на живот в два счёта. И вновь входит в меня. Не жалеет и продолжает свою пытку.

А перед тем, как мне снова заплакать от безграничного желания, слышу его насмешливые слова.

— Ты всё ещё хочешь пускать никому не нужные слёзы?

— Хочу, — вою и закрываю глаза, неожиданно ловя второй за несколько минут оргазм, неожиданно простреливший всё тело.

— Тогда я тебя не отпущу.

И я верю ему…

Потому что на этом… наш безумный вечер… не заканчивается.

Глава 40

Александр. Следующий день

Я отвожу её в больницу к сестре и наблюдаю за тем, как она с трудом передвигается на ногах. Я же сказал, что сделаю так, что она плакать не сможет. Не смогла. Как и ходить.

Постарался вчера