– Смешно. – Он опять вел себя как ни в чем не бывало, но мне надоело притворяться, и я отступила в сторону. – Лучше иметь в качестве головы шар для боулинга, чем вообще не иметь шаров.

– Бьешь ниже пояса, сестренка. – Данте наморщил лоб, глядя на меня сверху вниз. – Ты в порядке?

– В порядке. Да и вообще, тебе не все ли равно? – Данте не двинулся с места, и я попыталась проскользнуть мимо него в дом. – Разве тебе не нужно заняться вещами, которые «Коготь» ждет от тебя? Подлизывание, подхалимство и тому подобное?

– Ясненько, кто-то не в настроении. – Я проскользнула мимо него, но вместо того, чтобы уйти, Данте проследовал за мной в гостиную. В тон его голоса закралось подозрение. – Не хочешь рассказать мне, что произошло?

– А ты слушать будешь? – вызывающе спросила я, глядя на него поверх кухонной стойки. – Или просто сдашь меня «Когтю», если я скажу что-то неправильное?

Лицо Данте исказилось от боли и гнева.

– Так, хватит, – прорычал он. Прошагав через кухню, он наклонился через стойку и понизил голос, заговорив резким шепотом. – Когда это я не слушал тебя, Эмбер? – требовательно спросил он. – Ты все твердишь мне, что я не на твоей стороне, но я только и делал, что заботился о тебе. Я врал нашим опекунам ради твоего блага, закрывал глаза на то, что ты нарушаешь правила. Я обманывал ради тебя, когда ты отправилась летать, прикрыл тебя, когда ты не вернулась с вечеринки, и не доложил, что ты разговаривала с отступником. Я даже ничего не сказал по поводу тебя и Гаррета.

Я вздрогнула от удивления.

– Откуда?..

– Лекси сказала мне, – мрачно сказал Данте. – И мне было неприятно слышать об этом от нее, а не от тебя. Ты раньше мне все рассказывала.

Он выглядел искренне обиженным, и мой гнев стал утихать. Возможно, я была несправедлива по отношению к брату. Насколько я могла судить, Данте не сообщил «Когтю» о возвращении Райли. Он прикрыл меня с вечеринкой и ни словом не обмолвился о моем незаконном ночном полете с Кобальтом. Может быть, Данте просто боялся. Возможно, он заботился обо мне так, как умел.

– Ты обвиняешь меня в том, что у меня от тебя секреты, – сердито продолжал Данте, – но это ты все скрываешь. Мне все равно, чем ты занимаешься с людьми, Эмбер. Мы должны влиться в общество и научиться их поведению, заставить их думать, что мы одни из них, но при этом помнить, что это не так. И когда-нибудь человечество узнает об этом.

Я подскочила на месте.

– Тебе так твой наставник сказал?

– Какое это имеет отношение к делу?

Прищурившись, я развернулась к Данте.

– Куда они тебя определили? – Я устала ходить вокруг да около, устала от секретов с обеих сторон. Мне нужны были ответы, и я надеялась, что все еще могу рассчитывать на то, что мой брат-близнец поможет мне. Данте моргнул в замешательстве, и я продолжила давить на него, воспользовавшись преимуществом. – Фракция, Данте. Кто ты? Куда «Коготь» тебя определил?

Брат замер, и на секунду мне показалось, что он не ответит, сказав, что не может говорить об этом. Но затем он прислонился к стойке и вздохнул.

– В «Хамелеоны».

Я упала духом.

– Ага, так и думала. Тебе подходит. – Я могла представить Данте в деловом костюме, как брат улыбается, разговаривая с влиятельными людьми и чувствуя себя при этом как рыба в воде. – Ты сразу впишешься.

– Ты о чем вообще? – спросил Данте, нахмурившись. – Это важная миссия. – Его глаза сверкнули, когда он посмотрел на меня. – А что? Куда они тебя определили? В отряд «Варанов»? «Ящеров»? Туда, где твой горячий темперамент не спалит все вокруг?

– В «Гадюки».

Кровь отлила от лица Данте. Его глаза расширились, и он отступил на шаг назад. Его яркие рыжие волосы представляли шокирующий контраст с его побледневшим лицом.

– В «Гадюки»? – почти прошептал он, и мое сердце пропустило удар. – Они определили тебя в «Гадюки»?

Я кивнула, и по моей спине пробежал холодок. Из всех возможных реакций такой я не ожидала.

– Наставница сказала мне сегодня утром, – пояснила я. – Я думала об этом весь день.

По крайней мере, в то время, когда была не с Гарретом. Я хмыкнула и скрестила руки на груди, стараясь скрыть подступающий страх.

– Конечно же, они не спрашивали меня, чего мне хочется, хочу ли я вообще быть гадюкой. Почему именно им решать, что лучше для меня? Если я этим буду заниматься до конца жизни, то почему сама не могу решить? – Данте продолжал смотреть на меня с ужасом, написанным на лице, и моя уверенность возросла. – Должно быть, произошла ошибка, – сказала я. – Они наверняка неправильно меня оценили, каким-то образом нарушили алгоритм или вроде того. Я не хочу быть гадюкой. Я не хочу охотиться на своих сородичей и тащить их в «Коготь». Они ведь этим занимаются, да? Если я сбегу…

Ужас на лице Данте усилился.

– …они отправят за мной гадюку, чтобы вернуть меня.

Мой брат-близнец ничего не ответил. Я опустила голову на стойку, чувствуя холодный мрамор на своей разгоряченной коже, и закрыла глаза.

– Я так не могу, – сказала я. – Все это неправильно. – Открыв глаза, я умоляюще посмотрела на Данте, желая, чтобы он понял, чтобы он снова был моим братом. – Данте, что мне делать?

– Эмбер, послушай меня. – Данте обошел стойку и взял меня за плечи, впившись пальцами в мою кожу. Его изумрудные глаза серьезно смотрели на меня. – Ты станешь гадюкой, – сказал он низким твердым голосом, – потому что так решил «Коготь». Ты не можешь с ними спорить. Если ты попытаешься… – Он утих, сердито посмотрев на меня, пока я с ужасом глядела на него. – Не спорь с ними, – закончил он. – Просто прими тот факт, что будешь гадюкой. С этим ничего нельзя поделать. Как только ты примешь это, все станет проще, я обещаю.

Я вырвалась из хватки Данте и попятилась от него, качая головой. Он не последовал за мной, просто продолжал смотреть на меня печальными, обеспокоенными глазами.

– Так будет лучше, – настаивал он. – «Коготь» знает, что делает. Тебе нужно просто довериться им. Хватит упрямиться, сестренка. Все это ради будущего, ради выживания нашей расы. Если ты сможешь уничтожать врагов «Когтя», то этого вполне достаточно для того, чтобы хотеть стать гадюкой. Тебе стоит гордиться.

Я не могла ничего ответить. Мне нечего было сказать ему. Я просто развернулась, вышла из кухни и направилась к себе в комнату. Дверь закрылась за мной с тихим щелчком – незначительным звуком, который стал индикатором того, что связь, которая должна была быть нерушимой, разорвалась. Я больше не узнавала своего брата. «Коготь» забрал его у меня.

Сев на кровать, я снова достала телефон. На этот раз я не колебалась. Данте что-то знал о гадюках: я видела это на его лице, в той короткой вспышке ужаса и страха, когда я впервые произнесла это слово. Но теперь он стал для меня незнакомцем, кем-то, кого я не знала. И если он не давал мне ответов, тогда я пойду к тому, который сможет это сделать.