Я выскочила из квартиры и первым делом ринулась к лифту, но он был занят. Бежать! Только бежать! Только движение спасет меня от перекошенного лица и бешеных глаз моего мужа! Он не на шутку испуган, и не знаю, на что способен в таком состоянии. Я перемахивала через две, через три ступеньки и мгновенно выскочила на улицу. На порожке я поскользнулась — подход к подъезду совсем заледенел. Слишком быстро упала температура воздуха. Все вокруг превратилось в сплошной каток. Ушибленное колено не сразу позволило мне подняться на ноги, я с ужасом поняла, что хромаю и быстро куда-то спрятаться мне не удастся. Пока я размышляла, в какую сторону бежать, дверь подъезда хлопнула, и на пороге показался Максим с моей шубой в руках.

— Одевайся и поехали, хватит ломать комедию, набегалась уже! — бросил он на ходу, с пульта открывая машину. — Времени на выяснение отношений нет. Если захочешь, поговорим потом.

С этим словами он больно схватил меня за локоть и швырнул в салон.

— Не дергайся и не пытайся выбраться, иначе я тебя ударю, — предупредил он, и я поверила ему на слово.

Ничего, у меня еще будет шанс сбежать, думала я. Посадить человека в самолет против его воли нереально. Как он планирует это провернуть?

Разве что уколет меня какой-нибудь дрянью. С него станется. Теперь я уже не знала, чего можно ожидать от мужа. Искать спасения необходимо без промедления, сейчас. Пока он не успел что-нибудь со мной сделать.

Но, кажется, было поздно. Текущий момент я безнадежно упустила. Защелкнулись замки, Максим включил зажигание. Говорят, в последние секунды земного бытия перед человеком в ускоренном режиме пробегает вся его жизнь. Так и есть, я убедилась в этом в тот момент, когда на скользком тротуаре взвизгнули тормоза. Это был даже не калейдоскоп событий, нет. Мне казалось, я обозреваю их все одновременно. Откуда-то из другого измерения, с недосягаемой простому смертному высоты. Мне виделась хорошенькая девочка с косой, которая поет перед зеркалом русский романс. Несчастная с перебинтованным лицом, лежащая на койке в отделении челюстно-лицевой хирургии. Вдруг передо мной ярко возник образ белоснежной кошки Норки, которая жила у нас на Мандельштама, — она была жутко породистой, один глаз у нее был голубой, другой зеленый. Эпизоды и картинки налезали одна на другую. Передо мной мелькали образы, возникали забытые ощущения. И одно вспыхнуло ярче всех прочих. Я видела себя на сцене, в опере Верди «Риголетто», звучал оркестровый аккомпанемент первой арии Джильды, и я очень отчетливо услышала свой голос и первые слова: «В храм я вошла смиренно Богу принесть моленье…» Я обратила свой взгляд в зрительный зал, и там ярко и четко вылепилось одно-единственное лицо: тонкое и чувственное, лицо падшего ангела — таким оно показалось мне, когда я увидела его в первый раз.

Страшный крик Максима, оглушительный визг тормозов и вполне реальное, а не привидевшееся в бреду лицо Ильи, до неузнаваемости искаженное страхом, в тот момент, когда он бросился наперерез нашему джипу. Все. Больше ничего не было. Ни тоннеля, по которому душа якобы должна нестись навстречу яркому свету, ни ощущения, что смотришь на все произошедшее со стороны или с небольшой высоты — и видишь все как на ладони, только уже ни на что не можешь повлиять. Ничего это уже не было. Только темнота.

— Наконец-то ты вернулась! — радостно проворковала Анечка, поднося к своим губам Любину руку. — Мы уже заждались. Соскучились.

Палата оказалась небольшая, но светлая, чистенькая и даже почти уютная. Стены в ней были выкрашены в мягкий розовый цвет, и занавесочки радовали глаз мелким провансальским рисунком. На столике, в простой стеклянной вазочке, стояли белые розы.

— Что произошло? — едва шевеля губами, спросила Люба.

— ДТП, — вмиг посерьезнела Аня, — Илья успел в тот момент, когда твой муж уже выруливал со двора. По всей видимости, он собирался увезти тебя против воли, потому что соседи рассказали полиции, что ты кричала, вырывалась, а он тащил тебя силой.

— А потом?

— Потом его занесло на скользком месте, он не справился с управлением… Я так думаю, что он увидел Илью и поехал прямо на него. Или Илья бросился наперерез, но в итоге джип сильно занесло, он какое-то время проскользил и врезался в столб.

— Мой муж тоже здесь? — прошептала Люба.

— Нет, — замялась Аня, — он умер в машине «Скорой помощи».

— Что с Ильей? — спросила Люба и зажмурилась от страха услышать что-то страшное.

— Он спит, — шепнула Аня и мотнула головой куда-то в сторону.

Люба слегка приподняла тяжелую голову. На стульчике у входа в палату сидел Илья, свесив голову на грудь. Он беспробудно спал.

— Пусть спит, — махнула рукой Аня, — у нас была такая ночь!

Поняв, что сморозила двусмысленность, она поправилась:

— Мы же задерживали преступника. Только ты на него не обижайся, что он тебе ничего не сказал, он за тебя боялся.

— Со мной что?

— Сильное сотрясение мозга. Так врачи говорят, — вздохнула Аня, — и перелом ребра. Но ничего смертельного.

Из угла послышался грохот и последующий возглас. Это Илья неловко шевельнулся во сне и упал со стула.

— Черт! — не удержался он, хотел продолжить тираду, но заметил, что Аня наклонилась к Любе.

— Ты пришла в себя, слава богу! — сказал он и бросился к кровати.

На следующий день Люба чувствовала себя уже почти хорошо, голова болела умеренно и почти не кружилась. Илья обещал прийти к десяти, но появился только после полудня.

— Давал показания, — объяснил он, — даже позвонить не мог.

Он рассказал о ночи, проведенной в квартире Ани. О результатах обысков в «Белой лилии» и в офисе «Сокола», где разрабатывались все криминальные операции.

— Какова же была роль Максима во всем этом? — спросила Люба.

— Он оценивал финансы, давал заключение о том, имеет ли смысл ради них брать человека в разработку, а после проведения мероприятия отмывал деньги через благотворительные фонды, потребительские кооперативы, хозяйства по заготовке зерна, подсолнечника и так далее. Он был финансовым мозгом предприятия. Семен разрабатывал оперативную комбинацию, отвечал за исполнение. Яровой их прикрывал.

— А это кто?

— Потом расскажу, сейчас твоя головка еще слишком слабенькая. Вкратце — это заместитель начальника следственного управления области.

— Не тот ли самый?..

— Тот самый, — кивнул Илья.

— И что с ним? Его причастность докажут? — заволновалась Люба.

— Видно будет, — пожал плечами Илья, — рано говорить. Его фамилию нашли в черной бухгалтерии «Сокола». Это уже что-то. От должности его уже временно отстранили, а вот насчет привлечения вопрос пока открыт.