– Я думаю, веры много не бывает. Молись своим богам, чтобы мы совершили этот переход безопасно, как я молюсь своим.

Страх сковал грудь Бранвен:

– Мы в опасности?

Взгляд Моргавра скользнул вокруг корпуса судна. Он нахмурился.

– Смотри, леди Бранвен. – Он указал на воду. Темные тени, подобно коршунам, виденным Бранвен на иверикском берегу, очень быстро пронеслись за кораблем. Она сжала руки в кулаки.

«Это не Кин. Нет».

– Акулы знают, когда наступит буря, – сказал капитан. Он тихо пробормотал что-то по-кернывски, – должно быть, проклятие – и громко крикнул: – Шторм! Шторм приближается!

По крику Моргавра Кадан и другие моряки сразу бросили все свои дела и кинулись к снастям.

Бранвен не увидела ничего на бесконечном голубом небе.

– Не видно ни облачка, – смущенно сказала она.

– Вот тогда-то и приходят худшие шторма, моя леди. Те, которых не ожидаешь. – В его глубоко посаженных глазах появился тревожный блеск. – Да еще и канун Самониоса. К несчастью, к несчастью. Лучше спустись в каюту и скажи принцу с принцессой, чтобы оставались там.

Бранвен повернулась, чтобы выполнить его приказ. Помедлив, она спросила капитана:

– Почему вы называете его Морем Мечты?

Его губы скривились.

– Все моряки – мечтатели. Иначе мы не вверяли бы свои жизни беспокойным волнам. Иногда мы находим то, что ищем. Иногда – просто исчезаем.

Бранвен почувствовала, как ее живот скрутило. Волна бились о борт, и ее ноги подкашивало. Сжав юбки в кулаке, она выпрямилась.

– Поспеши в свою каюту, леди Бранвен, – велел Моргавр. Посмотрев на ее бледное лицо, он добавил: – Не бойся, я еще не потерял ни одного корабля!

Если «Парящий Дракон» погибнет, то это будет куда хуже, чем просто потеря корабля. Бранвен снова почувствовала на своей груди Кубок Любви. Сбегая вниз по трапу, чтобы найти принцессу, она не могла избавиться от ощущения, что что-то – или кто-то – не хотел, чтобы они добрались до Керныва.

Дождь хлестал корабль еще три дня, словно плакали сами Древние, пока затишье не пришло в волны. Бранвен держала принцессу на руках, когда лицо той меняло цвет из лунно-белого в зеленоватый, оттенка ряски, и обратно. Эсси плакала, обхватив Бранвен за шею, – похоже, она искренне боялась бури.

Как сказал капитан Моргавр, судьба кидала их, словно в стихе из песни Этайн, который казался подходящим описанием для происходящего. Тем не менее, в отличие от своей кузины, Бранвен обнаружила, что буря ее бодрит. Однажды она почувствовала молнию, прежде чем та ударила, – почти так же, как если бы она вошла в нее, как в пронзенное небо.

Все время ужасного шторма Тристан навещал Бранвен и Эсси раз в час, но он проигнорировал команду капитана оставаться в каюте. Принц хотел быть с командой, сражаясь со штормом. Он не мог позволить другим рисковать, укрываясь от опасности. Бранвен подумала, что он выглядит особенно соблазнительным, когда с его кудрей стекают капли дождя.

– Эта адская качка доконает меня! – простонала Эсси, отрываясь от Бранвен в постели, которую они делили, и, опустив голову на подушку с гусиным пухом, потерла лоб. Этот жест был хорошо знаком Бранвен и стал для нее почти родным. Она даже подумала, что ей будет труднее, когда кузина окажется снова на ногах.

Принцесса еще раз вздохнула.

– Там осталось еще хоть немного бузинного вина? – спросила она.

– Не думаю, что вино заставит тебя чувствовать себя менее больной. – Бранвен взъерошила волосы Эсси. – Может, почитать, чтобы тебя развлечь?

– Больше никаких лживых любовных историй, – ответила Эсси. Унылый тон ее слов потянулся к самому сердцу Бранвен. Как часто она хотела, чтобы кузина отказалась от романтической глупости иверикских баллад. Однако смирение принцессы оказалось еще хуже решимости. Всеми фибрами души Бранвен хотела успокоить кузину, сказать, что та скоро узнает настоящую любовь.

Принцесса закрыла глаза и схватила одеяла, как будто могла остановить качающийся корабль.

– Ты помнишь стих, который читал нам мастер Бекк, Бранни? Из Арморики – земли, которая ненавидит Керныв так же, как и мы.

Когда она не ответила, кузина сказала:

– L’amar de la mar est amare.

– Любовь морей горька, – фыркнула Бранвен. – Очень забавно. Мастер Бекк не любил лодки. Но он очень любил каламбуры по-аквилански.

– У армориканцев такое же право говорить о горечи моря, как и у нас.

Но для Бранвен море больше не было горьким. Море принесло ей любовь. Море принесло ей Тристана. Она повернулась на бок и погладила нахмуренный лоб Эсси. Одним из ее самых ранних воспоминаний было то, как принцесса спит в своей колыбели. Тогда, как и сейчас, ее кузина была так уязвима. Так хрупка.

Корабль внезапно дернулся, и Бранвен швырнуло к принцессе, заставив врезаться в нее носом.

– Уй, Бранни! – буркнула та. И тут глаза Эсси загорелись: она обнаружила то, что берегла Бранвен на груди. – Так вот что поддерживает твои нервы! – Принцесса ощупывала ее жадными пальцами, пытаясь вырвать золотой флакон из-под платья Бранвен. – Это «пыльца Клиодны»?

Паника охватила Бранвен. Она ослабила шнурок своего корсажа, когда пришла в каюту. Слишком ослабила. Она шлепнула Эсси по руке и сжала Кубок Любви. Как долго она могла хранить это в секрете?

Принцесса нахмурилась.

– Нехорошо не делиться, особенно когда мир без конца вращается. – Она драматично вскинула руку ко лбу.

– Пожалуй, резкость бузинного вина поможет подавить твою тошноту.

– Нет. Я хочу то, что у тебя.

Бранвен узнала упрямую гримасу кузины. Ту самую, что Эсси носила в детстве, отказываясь покинуть стол без еще одного кусочка яблочного пирога.

– Эсси. Трева приготовил это специально для свадебного тоста и поручил мне хранить его, – солгала она. – Тогда ты его попробуешь. – Бранвен щелкнула принцессу по носу, будто та была провинившимся щенком. – Но не раньше.

– Ах да, моя безупречная свадьба, – усмехнулась Эсси. Бранвен заправила флакон поглубже. – Может быть, кретарв избавит меня от страданий, прежде чем я ступлю в Керныв!

Бранвен шумно вздохнула.

– Тристан уверяет, что король Марк – верный и добрый человек, – ответила она спокойно.

– О да, все пираты нежны и правдивы!

Нервное покашливание прервало кузин. В дверях стоял Кадан.

– Простите меня, леди принцесса, леди Бранвен, – сказал он, облизывая губы и уставившись в пол.