дверью; сердце ее бешено колотилось. Тейтум прижался к стене с другой стороны и постучал.

Они ждали. Через несколько секунд он постучал еще раз. Изнутри не доносилось ни звука.

— Это ФБР! Откройте! — крикнул Тейтум.

Кроме стука собственного сердца, Зои слышала лишь далекий самолет и гул проезжающих машин.

Она осторожно заглянула в окно. Шторы были опущены, полностью закрывая внутренности дома. Хотя она в любом случае сомневалась, что сможет что-то разглядеть сквозь грязь и пыль.

Тейтум еще раз стукнул в дверь, на этот раз кулаком.

— Ее тут нет! — выкрикнул с соседнего крыльца хриплый, увядший голос.

Зои обернулась. На них заинтересованно таращилась женщина — иссохший грецкий орех в очках чудовищных размеров. Она подняла морщинистую руку, тонкую, как ветка, и поправила очки.

— Кого нет? — спросил Тейтум.

— Ну… кого вы ищете.

— Мы ищем Берту.

— Берта мертва. Умерла пару месяцев назад.

— Тогда мы ищем того, кто живет в этом доме, — сказала Зои. — Это ее сын?

— Ну, здесь больше никто не живет. Я думаю, ее сыновья пытаются продать дом.

— А вы знаете, где они живут, мэм?

— Ну, смотря кто спрашивает. Вы кто?

Тейтум показал свой жетон:

— ФБР, мэм.

Похоже, ее это ничуть не впечатлило.

— Ну, и что же вам нужно от сыновей Берты?

— Мы просто хотим поговорить с ними, мэм.

Она задумчиво кивнула, но промолчала.

— Вы можете сказать нам, как их найти?

— Ну, по правде я не знаю.

Тейтум вздохнул.

— У них неприятности? — спросила карга, снова поправляя свой бинокль.

— Мы просто хотим с ними поговорить, — повторил Грей.

— Ну, я всегда знала, что у них будут неприятности. Если растешь, как дети Берты, ничем хорошим это не обернется.

Карга закудахтала, будто выдала лучшую шутку в своей жизни. Возможно, так оно и было.

Манера речи этой женщины, начинающей каждое предложение со слова «ну», действовала Зои на нервы.

— Что вы имеете в виду? Она их обижала?

— Ну, не знаю, что вы называете «обижать», но лупила она сыновей знатно. А дочь — еще сильнее, я думаю. И орала на них и швырялась в них всякими штуками… и это когда была трезвой. А когда выпивала, становилась совсем гнусной.

— Мэм, — встрял Тейтум, — нам очень нужно…

— Что значит «гнусной»? — спросила Зои.

Она чувствовала, что эта сморщенная, скрюченная старуха знает все ответы. И будет только рада ими поделиться.

— Ну, она совсем съезжала с катушек, когда напивалась. Говорила, что слышит, как с ней разговаривает дьявол, а иногда — бывший муж. Один раз распылила на одного из мальчишек лак для волос, потом пыталась поджечь его спичкой. Прямо на улице. Я вызвала полицию.

Она странно произносила слово «полиция», сделав после первого слога паузу на целую секунду, а потом почти выкрикнув «лиция». Зои начинала подозревать, что Берта — не единственная сумасшедшая, жившая в этом районе.

— И, ну, конечно, была еще эта штука с ее дочерью. Но вы наверняка знаете.

Голос был радостным, будто она прекрасно знала, что они впервые об этом слышат, и умирала от желания поделиться, но сначала от них требовалось спросить.

— А что с ее дочерью? — спросила Зои.

— Ну, я думала, об этом все знают. Ее дочка умерла в тринадцать лет. Оказалось, у нее был рак легких — наверное потому, что Берта все время курила в доме. Но самое чокнутое, это что Берта никому не сказала, когда дочь умерла. Просто оставила ее лежать на неделю. Она говорила, девочка отдыхает. Уже потом мы все узнали, что Берта заставила мальчишек сидеть в доме с мертвой сестрой. Она их там заперла, сказала им, что сестра наконец-то ведет себя как славная девочка. И пусть они молятся, чтобы сестра поправилась. Они сидели там с этим гниющим телом неделю с лишним. Причем проклятым летом.

Зои взглянула на Тейтума, тот в ужасе смотрел на нее. «Вот оно».

— Ну и жуткая же вонь оттуда шла… Мне пришлось позвонить в по… лицию. Они вломились в дом, увидели дочку всю в червях, мальчишки еле живы, заблевали весь дом, а Берта пьяная и без сознания. Ага… — Карга замолчала. — Хотя все об этом знают, — наконец закончила она.

— А что случилось с сыновьями? — спросила Зои.

— Ну, они еще где-то болтаются.

— Как их зовут?

— Ну… — Соседка несколько секунд пялилась в пустоту. — Да чтоб меня. Не могу вспомнить. Один из них поменял фамилию — так он ненавидел свою мать. А второй оставил. Секундочку, я вспомню… — Она облизала десны и причмокнула. — Не-а. Пусто.

— Вы знаете, где мы сможем их найти?

— Ну, у одного собственный бизнес. Какой-то домашний мастер. Электрик, кажется… Ага, точно электрик.

Мозг Зои заискрился, в нем метался шквал идей. Сердце припустило вскачь. Лили пыталась произнести не «советник» и не «паркетник».

— Я думаю, он сантехник, — сказала она.

— Ну, похоже, вы правы, — громко согласилась старуха. — Сантехник, не электрик. И зовут его…

— Клиффорд Соренсон.

— Да. Но когда он был мальчишкой, его мать все время звала его Клифф.

Глава 70

Руки Тейтума лежали на руле, зло стискивали его в потоке машин, ползущих с черепашьей скоростью.

— Все сходится, — сказал он Зои резким и напряженным голосом. — Соренсон верит, что безупречная женщина — мертвая женщина. Он выучил это от своей матери-психопатки. Только мертвой сестра не злила его мамочку. И та продержала их там неделю, заставляла держать тело за руку, причесывать его и бог знает что еще… Я хочу сказать, разумеется, он сошел с ума.

— И он убивает свою невесту, — отозвалась Зои.

— Верно. Тело разлагается — ему нужно от него избавиться, иначе соседи начнут жаловаться. Он выбрасывает тело, но становится одержим идеей обзавестись мертвой супругой.

— Он мог знать Сьюзен Уорнер, поскольку чинил у нее канализацию, — продолжила Зои; она смотрела вперед, прикусив губу. — Помнишь, что сказала ее подруга? В квартире все время забивалась канализация. Сьюзен должна была не раз вызывать сантехника. Достаточно времени осмотреться, увидеть, что она живет одна…

— Ты встречалась с этим человеком. Он похож на парня с видеозаписи?

— Возможно. Лицо на видео практически не видно. Но он показался мне знакомым. Может, язык тела или поза…

— И отлично подходит к твоему профилю. Тридцать с небольшим, работает руками… у него есть фургон, помимо маминой машины?

— Ага. Когда я заезжала, там было два фургона. Его работник грузил в один раковину. На них написано «Сантехника Соренсона», вот откуда Лили знала, что он сантехник. — Зои говорила все тише, потом умолкла.

— В чем дело? — спросил Тейтум.

— Он не так уж