на друг друга, ни на стены, они преспокойно исчезают в темноте, и их выверенный уверенный полет — те краткие мгновения, что мне доводится его видеть — надо признать великолепное зрелище. Они четко и организованно отступают, а не сваливают куда подальше.

Мы имеем возможность наконец слезть с холодной лестницы и выбраться в нормальное помещение, откуда нам теперь правда следует идти в неизвестном направлении. Мы даже уровня, на который нужно спуститься, не знаем.

Мой рыбный преследователь пока молчит. Собака с неудовольствием обнюхивает мою испачканную руку, а потом пятно этой гадости на люке. Лекс все же пытается его закрыть, но откидная крышка словно приварена к полу. Собака нюхает и нюхает, обходя крышку по периметру и боком отпихивая от нее руки Лекса. Он в последний раз пытается ее поддеть и тут вдруг сам отскакивает. Из-под крышки на мгновение выскакивает что-то длинное и острое вроде иглы.

Это дает нам понять, что закрывать люк все же не стоит. Стараясь больше не тревожить местную фауну, мы продвигаемся наугад по коридорам. Собака то отирается у нас в ногах, то выходит вперед. Мы же светим фонариками строго перед собой, старательно обходя все, что может быть живым или местом засады для живого. К счастью время для местных уже позднее, и они в основном лениво копошатся или бродят в поисках прибежища и их не так сложно миновать, ориентируясь на звук или запах. Одно плохо — проход в иные мира даже не думает находиться.

Когда наконец среди множества запахов возникает нотка морской свежести, я тут же поворачиваю в том направлении. Это конечно не гнилая рыба, но рыба и море — это же из одной оперы? Продолжая пробираться по каменным коридорам почти в полной темноте, когда фонарь освещает только шероховатый с наростами и обломками пол, вполне можно представить, что находишься в пещере и вот-вот выйдешь на скальный берег, о который с шумом разбиваются волны. Что-то похожее нам доводилось видеть в школе. На редких уроках полного погружения нас группами заводили в зал, где с использованием иномирской технологии виртуальной реальности, нам показывали бушующий океан или весенний лес или снежную вьюгу, знакомили с обитателями степей и саванн. Картинка сопровождалась звуками, запахами и отчасти можно было ощутить изменения температуры, влажности, давления. Единственное с объектами не позволялось взаимодействовать.

Сейчас происходит нечто похожее. Сделав еще шаг, мы словно входим в другой мир.

Под нами волнующаяся поверхность моря, над нами затянутое свинцовыми тучами небо. Мы словно парим в воздухе. Я ощущаю присутствие Лекса и собаки, но не вижу их, и собственно, своего тела я тоже не вижу и не чувствую. Нет ни холода, ни давления ветра. Далеко впереди возвышается одинокая скала. Сосредоточившись на ней, мы почти тут же оказываемся поблизости. Оказывается, она словно башня стоит на краю почти голой равнины. Весь берег скалистый и довольно высокий, но она выделяется. В широком ее основании прослеживается множество ходов, по одному из них мы практически влетаем в большую пещеру и взмываем вверх. Почти в центре пещеры находится грубо сделанная статуя. У изображенного в камне существа массивное вытянутое туловище с одним огромным глазом и множеством длинных щупалец, которые он купает в нескольких каменных бассейнах, заполненных водой. Больше всего он похож на гигантского кальмара. Пещера расположена достаточно низко, чтобы морская вода через нижние проходы волнами заливались внутрь. Вместе с нею в пещеру забираются и существа, очень похожие внешне на моего сине-серого преследователя. То есть мы пришли по адресу.

Существ заносит внутрь вместе с очередной волной, после чего они начинают отчаянно сопротивляться обратному ее ходу, подползают к щупальцам каменного спрута, и ворохом закидывают его ракушками. Уложив подношение, существа на время почтительно замирают, прежде чем вернуться обратно в море.

Вдоволь насмотревшись на местную традицию, я задаюсь множеством вопросов, но больше всего мне почему-то интересно, как мой преследователь убил себя? Ведь провидица называла его самоубийцей. Он разбился о скалы, заморил себя голодом?

Каким-то образом договорившись без слов, мы все втроем вылетаем снова наружу и обращаем внимание на равнину. Несколько серых существ, вместо пещеры упрямо ползут по скалам к ней, а потом вглубь. Идти по суше прямо как люди этим существам явно тяжело, хотя они и очень похожи на нас. То, что мой преследователь демонстрировал в столовой, точнее говоря его дух или галлюцинация, порожденная его влиянием на меня, оказывается далеко от реальности.

Существа упрямо ползут вперед по каменистой пустоши, покрытой только лишайником, с углублениями, заполненными водой. Но от воды они отворачиваются, загоняя сами себя все дальше вглубь материка или большого острова. Впереди, по крайней мере, этой равнине края не видно. Мы же, по ходу, можем как-то силой мысли проскочить большие расстояния, что и делаем, пока где-то далеко, наверное, в километрах от берега не обнаруживаем обессилившее и уже явно умирающее существо, распростертое на камнях.

Что побудило его к такому жизненному выбору, невозможно понять, летая вокруг него как камера слежения, да и пора нам выбираться отсюда, решаем мы. Нам здесь явно не выжить, если придется остаться. Одного этого решения достаточно, чтобы нас потянуло куда-то в сторону и назад. Следом приходит ощущение, как будто вынимаешь голову из воды.

Я прихожу в себя в полной темноте. Снова холодно, и я кажется сижу в большой луже на каменном полу, что не очень приятно. Нашарив прикрепленный к ремню фонарик, я включаю его и поспешно осматриваюсь вокруг. Лекс и собака к счастью по-прежнему рядом, немного оглушенные, но живые и невредимые.

Встав наконец с мокрого пола, обводим фонариками маленькое цилиндрическое помещение — точно такое, в каком содержат Мэй в больнице. Наборы таких цилиндров есть, как нам уже известно, на многих уровнях Муравейника, и используются они по-разному. Вполне естественно обнаружить такие и под землей. Но в отличие от тех, что мы уже видели, вход здесь — это просто небольшой пролом в стене, который Муравейник начал медленно заживлять, но протиснуться мы сможем. Интересно, что я вообще не помню, как мы сюда забрались, ведь вроде бы просто шли по коридору.

Осмотрев пол, обнаруживаем в лужах воды и другие “дары” того мира, в котором нам удалось побывать, если так можно выразиться: мелкие камушки и ракушки. Собака тщательно все обнюхивает, а потом поднимает голову