– О чем ты говоришь?

Ее пальцы уже потянулись к выключателю, когда светильник на стене вдруг ярко вспыхнул.

– Что здесь происходит?

Элис резко обернулась и увидела в дверном проеме Макса.

– Макс, – начала она, собираясь попросить брата оставить их одних, – отец и я…

Однако слова замерли у нее на губах, когда она обернулась и увидела, что в кресле отца сидел ее дядя.

– Дядя Гарри!

Ее мысли пришли в полный беспорядок. Действительно ли Гарри хотел прикинуться Уокером? Или ей это только показалось?

Ей снова вспомнилась та ночь, когда она застала его в этом же самом кресле с ружьем, лежавшим перед ним на столе. Сейчас убранное в футляр ружье стояло сбоку от него. И что, в конце концов, случилось с ее дядей? За последние несколько месяцев его словно подменили.

Тут ее внимание привлек звук чьих-то шагов. Уокер Кендалл вошел в дом, лицо его выражало гнев и растерянность. Он как будто не замечал никого из присутствующих в комнате.

– Отец?

Лишь тогда Уокер поднял голову и увидел своих родных.

– Максвелл… Гарри… А ты что здесь делаешь в такой поздний час, Элис? Тебе уже давно пора быть в постели. Завтра тебя ждет долгий и трудный день. Если ты не хочешь спать, то по крайней мере, тебе стоит как следует к нему подготовиться.

«Как всегда, мастер давать задания». Почему-то прежде это не раздражало ее так, как сейчас.

– Я уже готова, отец. – Она посмотрела на дядю, недоумевая, что могли означать его последние загадочные слова, потом обернулась к отцу:

– Кто именно сердит на Лукаса за то, что он открыл «Найтингейл-Гейт»?

Уокер удивленно поднял вверх брови и перевел взгляд на брата. Губы его сложились в жесткую линию, прежде чем он ответил:

– Всем ровным счетом наплевать на этот «Найтингейл-Гейт». Но любому добропорядочному гражданину Бостона важно, чтобы такому человеку, как Лукас Хоторн, не удалось избежать заслуженной кары за убийство женщины.

– Он никого не убивал, отец. И тебе ни за что не выиграть это дело.

Окружной прокурор надменно расправил плечи.

– Да, это так, – продолжала Элис. – Лукас Хоторн невиновен, и, думаю, ты сам это понимаешь. – Она некоторое время колебалась, после чего добавила решительно: – Я уверена, что ни одно жюри присяжных в стране его не осудит.

– Ах так, значит, он невиновен. Это уже что-то новое, – произнес с презрительной усмешкой Уокер Кендалл. Затем, покачав головой, он поставил свою сумку на старинный мраморный пол и, подойдя к дочери, остановился рядом с ней. – Он так же невиновен, как и все остальные арестанты, которых Гарри держит за решеткой и которые клянутся, что их ложно обвинили.

– Лукас Хоторн невиновен, – убежденно повторила Элис. – Он прекрасный человек, которого неправильно поняли.

– Ты больше похожа сейчас на влюбленную женщину, чем на адвоката, – со смехом заметил Макс.

– Это потому, что я на самом деле люблю его!

Смех тут же прервался, сменившись вопросительными взглядами троих очень сильных мужчин из семейства Кендалл. Макс простонал, Гарри покачал головой, а Уокер Кендалл, который всегда оставался прежде всего окружным прокурором, посмотрел на Элис с таким задумчивым блеском в глазах, что она от всей души пожалела о вырвавшихся неосторожных словах.

С каждым днем судебный процесс привлекал к себе внимание все большего числа людей. Те, кто по какой-либо причине не смог попасть в зал суда, терпеливо ожидали последних новостей на улице. Можно ли представить себе большую сенсацию, чем процесс над известным повесой, Лукасом Хоторном, которого защищает в суде женщина-адвокат, к тому же дочь одного из самых влиятельных и уважаемых юристов Бостона?

Сам Лукас ко всей этой шумихе был глубоко равнодушен. Его нисколько не беспокоило то обстоятельство, что его имя каждый день появляется на первых полосах газет, однако он испытывал мучительную досаду оттого, что не может оградить от нескромных расспросов Элис.

К счастью, до сих пор они писали очень мало такого, что могло бы поставить ее в неловкое положение. Она была превосходным адвокатом, и теперь большинство журналистской братии готовы были это признать. Лукасу оставалось только надеяться, что весь этот ад кромешный скоро останется позади и Элис сможет добиться его оправдания.

Во время утренней встречи с ним и Грейсоном Элис объявила, что после того, как ей удалось дискредитировать Тони Грин, у обвинения не осталось других улик, кроме перстня с соловьем – тут она бросила на Лукаса строгий взгляд. Лукас понял, что с сегодняшнего дня она собирается вплотную заняться его моральным обликом.

Лукас появился в зале суда вместе с Грейсоном, остальное семейство в полном составе следовало за ними. Элис немного задержалась у дверей, после чего вошла в зал одна. Лукас наблюдал за тем, как она следовала по проходу между рядами кресел, и все мысли о процессе разом вылетели у него из головы. Его охватил тот же сладострастный пыл, который он всегда чувствовал в ее присутствии.

В тот день, как и всякий раз, когда она появлялась в суде, Элис выглядела настоящим профессионалом, спокойным и собранным. Больше никаких мужских рубашек или старомодных платьев. Теперь она носила сшитые на заказ платья с жакетами. И лишь он один догадывался, что скрывалось за внешней благопристойностью ее одежды.

Он снова вспомнил ее недавнее признание в любви. Ему не хотелось признаваться в том, как много значили для него эти простые слова. Провести весь остаток жизни рядом с ней, иметь семью и детей, воспитать своего собственного сына… Однако ничто не могло быть просто, когда такая женщина, как Элис Кендалл, любит человека вроде него, не имеющего ни малейшего представления о том, как живут порядочные люди. И Элис должна была это понимать.

– Доброе утро, – произнесла она с робкой улыбкой, которую мог заметить только он один.

– Теперь, когда я вижу тебя, оно и в самом деле кажется мне добрым.

Щеки ее вспыхнули густым румянцем, и, словно забыв об окружающем их мире, Лукас протянул руку и коснулся ее слабым, едва уловимым движением – вполне достаточным, однако, для того, чтобы у нее перехватило дыхание.

– Ты так прелестна, когда краснеешь, – добавил он чуть слышно.

Дневное заседание началось с того, что Элис стала по очереди вызывать лиц, приглашенных в суд для дачи показаний о моральном облике подсудимого. С каждым новым свидетелем ее уверенность в конечной победе возрастала. Среди них были родные Лукаса, его друзья, его банкир – все уважаемые в обществе люди. И все это время обвинитель не пытался подвергнуть ни одного из них перекрестному допросу. Когда же место свидетеля занял Брутус, Элис почувствовала невольный прилив гордости. Слуга лишний раз подтвердил свою преданность хозяину, а также прекрасную осведомленность в делах клуба и жизни самого Лукаса. По его мнению, добавил он в самом конце, этот человек безупречен и никак не мог убить бедную девушку.