Женщина побледнела, собралась что-то спросить, но вместоэтого бросилась к сыну, а я вышла на веранду и устроилась в плетеном кресле,положив пистолет на стол. Не успела я закончить приготовления, как в дверьпозвонили.

– Открыто, – крикнула я. Дверь распахнулась, ирослые мальчики поднялись на веранду. – Привет, – радостно сказала я,надеясь, что мой голос не дрожит. Парни переглянулись и без энтузиазма ответили:

– Привет.

Я им не нравилась, это точно. Может, не я сама, а выражениемоей физиономии, и еще оружие, демонстративно лежащее под моей правой рукой.

– Вот так сюрприз, – продолжила я, – неожидала вас здесь увидеть.

– Где пацан? – справившись с эмоциями, спросилодин из парней.

– Понятия не имею.

– Кончай дурить, – заметил второй и попыталсяпройти в дом, то есть сделал шаг в направлении двери, но я покачала головой ипопросила:

– Стой на месте. Мне не нравится, как вы себя ведете.

– Послушай, – начиная нервничать, сказалпарень, – нам нужен мальчишка.

– Зачем? – подняла я брови, демонстрируя безднуудивления.

– Ты же… Слушай, у нас приказ. Мы из одной команды, такчто не дури.

– Насчет команд я не знаю. Я работаю на Деда, и у менятоже приказ. Я за парня отвечаю головой. А теперь катитесь отсюда.

– Давай так, – подумав немного, предложилпервый. – Мы едем вместе: ты, пацан и мы. А там хозяева пусть разбираются.

– Не пойдет, – покачала я головой. – Пока Дедне позвонит мне и не скажет, что изменил решение, я не сдвинусь с места. Всеясно?

Конечно, им было ясно, несмотря на тупые физиономии,соображали они неплохо, и сейчас в их душах происходила короткая схватка. Невыполнить приказ хозяина нельзя, однако и со мной связываться опасно. А ну какДеду это не понравится? Чтобы помочь им решиться, я кивнула на дверь и заявила:

– Пошли вон.

Еще немного потоптавшись у двери, ища поддержки друг в другеи не обретя ее, они поступили мудро: не сказав ни слова, убрались восвояси.Однако я не очень-то радовалась. Парни засядут в машине и начнут звонитьхозяину. Пока тот будет принимать решение, они не сдвинутся с места.Следовательно, удрать отсюда мы не сможем. Даже Лялин не в состоянии помочь, онлишь засветится, и тогда конец моим надеждам. Остается одно: терпеливо ждатьрешения Деда.

Конечно, я могла бы ему позвонить и немного поболтать. Кпримеру, о погоде, возможно даже, намекнуть на былую любовь… Я представила, чтоон ответит, приди мне в голову сказать следующее: “Я не дам им убить мальчишку,так что либо парень останется жив, либо.., либо тебе придется провожать меня впоследний путь, уж в такой-то малости ты мне не откажешь”. Конечно, онвозмутится:

"Ты с ума сошла”, возможно даже, поклянется, что у негоничего подобного и в мыслях не было, что мальчишка вовсе ни при чем и я всевыдумала. Только полагаться на его слова мог лишь дурак, а я дурой не была. Яуеду, и мальчишку убьют, а потом Дед разведет руками и скажет покаянно: “Ты жезнаешь, есть вещи, которые от нас не зависят”. Выходит, никаких звонков. Я свойвыбор сделала, теперь его очередь.

Я сидела, таращась в угол и пытаясь настроить себя нафилософский лад. Возможно, жить мне осталось совсем ничего, и остаток жизнистоило провести с пользой, например подвести итоги. По крайней мере, этопринято у нормальных людей. Но с итогами ничего не получилось, я потела,прислушиваясь к биению своего сердца, и сделала неутешительный вывод:подводить-то нечего. Двадцать семь лет моей жизни прошли.., прошли, однимсловом. И ничего-то мне в ней по большому счету не жалко, кроме самой жизни, закоторую все непонятным образом цепляются. И в их числе – еще была злость,потому что я не люблю проигрывать, хотя всю жизнь только этим и занималась.

Время шло, а я сидела в плетеном кресле и вообще пересталадумать, просто ждала. Дверь приоткрылась, и на веранду робко заглянула Ромкинамать.

– Эти люди, они уехали? – спросила она тихо.

– Нет, – ответила я.

– Я хочу ему позвонить, – подумав, сказала она и,хоть имя названо не было, я и так поняла, что имеется в виду Лялин, иотрицательно покачала головой. – Но почему? – На ее лице появиласьстрадальческая гримаса. Ну вот, пожалуйста. Как я могу объяснить ей – почему? Уменя просто не было на это сил. Я опять покачала головой и ответила:

– Не надо этого делать.

– Я ничего не понимаю, – жалко сказала она, а яулыбнулась, боясь, что она сорвется в истерику.

– Как там кофе? – спросила я, продолжая по-дурацкиулыбаться.

– Кофе? Ах да… Вы не хотите поужинать?

– С удовольствием.

Я очень сомневалась, что смогу проглотить хоть кусок, ноподнялась и пошла за ней в кухню. Я усердно запихивала в рот салат, когда вкухне, словно тень, возник Лукьянов. Женщина вздрогнула от неожиданности, а явыругалась. Лукьянов взял стул, удобно устроился на нем и спросил:

– Можно и мне кофе?

Кофе он получил. Женщина посмотрела на нас и поспешноудалилась.

– Ну что? – со вздохом поинтересовалась я. Онподнял брови, демонстрируя удивление, а я начала злиться. – Не тяни…

– Если тебя интересует решение Деда, то я о нем понятияне имею.

– Тогда зачем ты здесь?

– Я не обязан перед тобой отчитываться. Я усмехнулась ибольше не приставала с вопросами. Будь я моложе и глупее, может, подумала бы,что он решил мне помочь. Или подумала бы, что мои чары возымели на негодействие и он вознамерился быть рядом со мной в трудную минуту, спина к спине ивсе такое, если верить фильмам, подобное бывает. Однако ни особо молодой, низаконченной дурой я не была и твердо знала, появился он здесь с единственнойцелью: держать ситуацию под контролем. Примет ли Дед решение в мою пользу илисовершенно противоположное, его задача – проследить за тем, чтобы все прошлобез сучка и задоринки. То есть вместо надежного тыла я получила врага в этомсамом тылу, но и здесь изменить что-либо была не в силах и восприняла егопоявление как должное.

– Хочешь салат? – спросила я, и он вежливоответил:

– Нет, спасибо. – Затем взял журнал, лежавший надиване, и принялся его листать.

И вновь время умерило свой бег. Я смотрела в окно ипринималась считать до тысячи, сбивалась на второй сотне и начинала вновь.