– Классная тачка, – сказал Лукьянов и протянул мнежурнал. Я взглянула без интереса.

– У меня была такая.

– Да?

– Ага. Разбила год назад. Он усмехнулся:

– Дорогая игрушка.

– Наверное, – пожала я плечами и подошла к окну.

– Ты можешь прекратить геройствовать и смытьсяотсюда, – вдруг сказал он.

– Да пошел ты… – ответила я.

– Что тебе этот мальчишка? – нудел он заспиной. – В твою байку я не поверил… Это чистой воды упрямство.

– Я ж не спорю.

– Тогда ты просто дура. – Я равнодушно пожала плечами.Он поднялся и встал рядом. – Значит, ты убеждена, что Дед…

Я засмеялась, не дав ему договорить. Он устроился наподоконнике, без одобрения взглянул на меня и неожиданно попросил:

– Расскажи мне свою историю.

– Нет у меня никакой истории, – фыркнула я.

– Брось, я просто хочу оценить твои шансы.

– Так я тебе и поверю. Мою историю, как ты выразился,ты знаешь не хуже меня.

– Ты явно преувеличиваешь свое значение… Сидеть и ждать– занятие не из приятных, лучше скрасить ожидание приятной беседой.

Это показалось мне занятным: во-первых, я не видела поводадержать свои отношения с Дедом в большом секрете, во-вторых, я была от природылюбопытна и хотела удовлетворить свое любопытство.

– Хорошо, – согласилась я. – Я рассказываюсвою историю, а ты в знак признательности расскажешь свою. – Он веселоулыбнулся, а я пояснила:

– Я не имею в виду всю историю, мне она на фиг ненужна, только ту ее часть, где задействована моя особа. Ведь мы когда-товстречались?

– Точно. Один раз много лет назад.

– Звучит интригующе. Ну так что, по рукам?

– Валяй, – согласился он.

– Тебе с момента моего рождения?

– Рождение можешь опустить. Начинай с того места, гдепоявился Дед.

– Мне тогда было семь лет. Мама умерла через полгодапосле моего рождения, и воспитывал меня отец. Человек он был добрый, но понеизвестной мне причине доброту свою прятал. Не очень-то счастливо мне жилосьна свете, пока однажды в доме не появился Дед. То есть тогда он был значительномоложе, и никому не приходило в голову так его называть. Он был другом моегоотца и во мне просто души не чаял. Говорил, что всегда мечтал о дочери. Незнаю, о чем он там мечтал, но для меня он стал всем: папой, мамой, любимойподружкой. Катал меня на спине, придумывал смешные истории, дарил роскошныеподарки. У него всегда находилось для меня время, а отец был вечно занят.Потому отдыхать я ездила с дядей Игорем, учила с ним уроки и поверяла ему своидурацкие тайны. Иногда я думала, как было бы здорово, окажись он в самом делемоим отцом. До тех самых пор, пока однажды не увидела его с женщиной. Было мнетогда лет шестнадцать, и он пришел с ней на день рождения отца. Кончилось всетем, что я устроила грандиозный скандал, отец сильно рассердился и приказал мнеотправляться в свою комнату, где я безвылазно провела дней десять, отказавшисьпокидать ее, а заодно и от приема пищи, всерьез подумывая о самоубийстве.

– Ты уже тогда была дурой, – прокомментировалЛукьянов.

– Так где ж ума набраться? – не стала яспорить. – Далее рассказывать?

– Конечно.

– Отец списал затянувшуюся истерику на переходныйвозраст, но Дед… Дед все понял правильно. И через несколько месяцев мы сталилюбовниками. Когда отец узнал об этом, он слег в больницу. С Дедом они большеникогда не встречались. Отец даже упоминания его имени не выносил, а вскореумер. Это было тяжелым ударом для меня, не знаю, до чего б я додумалась, если бне Дед, скорее всего я съехала бы с катушек. Но этого не случилось. Черезкакое-то время глупые мысли покинули меня, и мы стали жить вполне счастливо.Правда, недолго.

– Он завел себе подружку?

– Хуже. Он решил жениться на мне.

– Разве ты не хотела этого?

– Конечно, хотела. Но, когда он сделал мне предложение,я вдруг перепугалась, сама не знаю чего. Я просто знала, что делать этого ни вкоем случае нельзя.

– Бабьи закидоны, – хмыкнул Лукьянов.

– Возможно. Пока я закидывалась и придумывала различныеповоды отложить торжество, в квартире напротив поселился молодой человек.Поначалу я не обращала на него внимания. Потом мы встретились в соседнемгастрономе, вместе пошли домой, а потом…

– Потом ты решила, что Дед тебе без надобности.

– Можно сказать и так. Хотя я назвала бы это иначе.

– Любовь?

– Ага. Скрытничать не имело смысла, да я и не смоглабы, поэтому просто пошла к Деду и покаялась, так, мол, и так, я тебя оченьлюблю, потому что ты всегда был добр ко мне, но теперь сердце мое отданодругому и прочее в том же духе.

– Занятно. И что же он?

– Ответил, что мое счастье для него дороже всего иблагословил, а я на радостях кинулась к нему на шею. А за несколько дней досвадьбы мой жених исчез. Когда его нашли, а случилось это через три месяца, втечение которых я сходила с ума, а Дед, трогательно обнимая меня за плечи,твердил: “Я верю, все будет хорошо…” Так вот, когда парня нашли.., в общем,кончину он принял мученическую. Само собой, убийство попало в разряднераскрытых.

– И ты задумала найти убийцу? – усмехнулсяЛукьянов.

– Конечно. Я потратила на это год, оказалось, чтодалеко ходить не надо. Само собой, сам Дед рук не пачкал, но это не имело особогозначения. Я не могла убить его и не могла жить с этим. И тогда приняласоломоново решение – пристрелила исполнителя. Не учла лишь одного: Дед мудрыйчеловек и знал меня очень хорошо, лучше даже, чем я его. Он не мог допустить,чтобы я села в тюрьму, и позаботился об этом, впрочем, так же как и о другом.

– Он держал тебя на коротком поводке. Дернешься иокажешься за решеткой?

– Точно. Вот я и не дергаюсь.

– Может, вчера, но не сегодня.

– Сегодня мне наплевать. Такое бывает.

– Наверное, – пожал он плечами. – Что ж,история вполне подходящая для затяжного сериала. Значит, ты давно уже с ним неспишь, так что особо горевать ему нечего. Остается рассчитывать на отеческиечувства. Но я бы не торопился ставить на это.