Пауза была томительной. Окончания её Лукина ждала, как избавления от пытки.

– Исключительно из уважения к господину генералу, – наконец изрек Имоти.

Лукина добилась этой встречи. Когда её наконец привели в высокопоставленный кабинет, она уверилась, что спасена, и даже подумывала об отмщении хотя бы начальнику тюрьмы, с позволения которого её камера была превращена в бордель.

Отношение к террористке в самом деле сразу же изменилось. Судзуки не только узнал её, но и возмутился: как могло произойти, что с госпожой Лукиной в тюрьме предварительного заключения обошлись столь грубо? И, словно бы вычитав её мысли, пообещал, что начальник тюрьмы майор Тосузи обязательно будет наказан.

– Почему ко мне стали относиться так, словно я работала против японской разведки, а не по её же заданию?

– Но ведь мы вынуждены были убедить атамана Семёнова, что покушавшаяся на него террористка – действительно является агенткой красных, – невозмутимо объяснил подполковник Имоти, нисколько не сомневаясь в том, что ни в каких убеждениях последний не нуждается.

Зато самой Лукиной признание Имоти было воспринято как еще один укус скорпиона. Выходит, он знал о ней все, что только можно было знать. Зачем же тогда ему понадобился весь этот спектакль с её признанием?

– Осень-то правильно, – поспешно согласился Судзуки. – Вынуждены были убедить, осень-то правильно.

– Но теперь-то вы убедились? – перехватило дыхание у Лукиной. Она понимала, что Судзуки – её суд высшей инстанции. Если генерал окажется безучастным, то за пределами этого кабинета – еще один круг ада и… гибель. – Я выполнила все, что от меня требовалось. Если бы мне было приказано застрелить Семёнова, я бы его в самом деле застрелила. В другом месте и по другому, как говорится, поводу, но застрелила бы.

– Теперь мы в этом не сомневаемся, – заверил её Судзуки.

– Если последует ваш приказ, я хоть сегодня готова исчезнуть из этих мест. Перебросьте меня назад в Монголию. Увезите в Японию. Зашлите агенткой в русскую эмиграцию в Китае. Да хоть в Россию – если уж на то пошло. И концы в воду…

– Консы в воду, да? Правильно, консы в воду, – не стал возражать Судзуки. – Мы отправим вас в Японию, а затем – в русскую эмиграцию в Югославию, мы отправим вас… Вы согласны?

– А что, действительно требуется мое согласие?

– Мы должны знать ваше мнение.

– Согласна. – Лукина недоверчиво взглянула вначале на подполковника Имоти, словно опасалась, что тот способен отменить решение генерала, затем вновь на Судзуки и яростно, безбожно перекрестилась. – Конечно же, согласна!

– Для нас это важно, – кивнул Судзуки, глядя себе под ноги, – очень важно.

– Значит, с этой минуты я свободна?

Задумавшись, генерал не слышал её. Подполковник Имоти стоял где-то у неё за спиной и тоже безмолвствовал.

– Простите, господин генерал, – напомнила о себе Лукина. – Что дальше? Меня освободят?

– Зачем же «освободят»? – вскинул желтокожие тощие ручонки Судзуки. – Теперь вас расстреляют, почему «освободят»?

– Рас-стре-ляют?! – побледнела Елизавета.

– Конесна, расстреляют. Генерал Семёнов должен знать, что террористка Лукина расстреляна. Все должны знать, генерал Семёнов… После этого вам дадут новое задание.

– Мать-заступница, так вам что, нужна была всего лишь имитация расстрела?

– Имитация, да.

– Так бы и сказали! Что ж вы, подполковник? – осуждающе метнула взгляд на Имоти.

– Я был уверен, что вы догадаетесь, о каком «расстреле» идет речь, – неуверенно подыграл своему коллеге подполковник.

Женщина взяла со стола генерала пачку сигарет, и Имоти обратил внимание, что руки её перестали дрожать, а лицо вновь начало приобретать былые краски, а с ними и надменность.

Подполковник знал, что Елизавета Лукина была дочерью русского полковника, осевшего некогда в Порт-Артуре, и в шестнадцать лет уже выполняла задания китайской разведки. Затем разведшкола, первая заброска в Хабаровский край, откуда она была вывезена в Китай одним из белых диверсантов. Потом кратковременные командировки в разные страны мира и наконец Монголия… Он многое знал об этой русской аристократке. Единственное, что до сей минуты было неизвестно ему, – каким образом генерал Судзуки собирался выводить её из игры. Но вот теперь все прояснилось.

– Правильно, нужна имитация, – в последний раз улыбнулся Судзуки. – Вас «расстреляет» подполковник Имоти. Завтра на рассвете. А сегодня вы получите деньги, которые мы обещали вам за операцию, сегодня получите…

– Под занавес пальнем холостыми – и вся провинциальная комедь, – успокоительно заверил её Имоти.

* * *

Вечером подполковник появился в камере Лукиной и положил на нары, на которых она сидела, обхваченную тонким шпагатиком пачку иен.

– Рассчитаться решили?! Похвально, – приятно удивилась террористка. Причем радовалась она не столько самим деньгам, сколько появившейся уверенности: раз принесли деньги, значит, взаправду казнить не собираются! Действительно, пальнут холостыми.

– Японская разведка всегда выполняет свои обязательства перед агентами. Как бы ни сложились обстоятельства. Вы готовы засвидетельствовать это?

– Перед кем… свидетельствовать, подполковник? Что тут с вами всеми происходит?

– Да хотя бы перед Богом. Так готовы?

– Что за чушь вы несете, досточтимый?! – удивила террористку сама постановка вопроса, однако возразить было нечего: до сих пор все свои обязательства перед ней японская разведка действительно выполняла, это факт.

– Сколько здесь?

– Как было условлено. Плюс небольшая сумма, которой разведка компенсирует неприятности, связанные с сексуальными развлечениями тюремной охраны и администрации.

– Да хватит уже об этом! – презрительно поморщилась террористка.

– …И с имитацией расстрела – тоже.

– Когда я решалась на это задание, об имитации расстрела речь не шла, – сухо напомнила Лукина. – Так что все справедливо: подобную выдумку чиновникам действительно следует искупать деньгами. Кстати, я так и не поняла, зачем вам понадобилась эта имитация, – пожала покатыми плечами Елизавета. – Что за блажь, какие такие обстоятельства появились?

– Обстоятельства меняют не люди, а боги. Люди всего лишь жалуются на них да иногда пытаются исправлять оплошность Всевышнего. Именно этим я сейчас и занимаюсь. Тем более что сей промах уже оплачен.

– Вы, как я поняла, из русских? – только теперь оценивающе осмотрела террористка мощную, бычью фигуру подполковника.

– Возможно.

– Из маньчжурских или даурских казаков?

– Сейчас это уже не имеет значения.