Смотрел, как Егоров ругался с майором, требовавшим вывезти раненых в безопасное место, и как уговаривал того дождаться подкрепления, понимая, что для Черных сейчас вдвойне сложно следовать его, полковника, приказам — майор был на передовой, с солдатами, в гуще боя, и не видел всей ситуации целиком, а потому не мог понимать мотивов некоторых приказов. И хотя Егоров знал, что Николай полностью ему доверяет, он видел осуждение в его глазах, видел, что Черных едва сдерживается, чтобы не оспорить его приказы, тоже понимая, что он не владеет всей ситуацией.

Мальчишка смотрел, как тяжело опустился за стол Егоров, обхватив голову руками, когда получил от разведчиков известие, что подкрепление в двух километрах от разгромленного, превращенного в руины, практически уже проигранного Ильска. Как, в ярости смахнув со стола все, что на нем было, бросился к двери, и, вырвав автомат из рук испуганного часового, рванул на последний рубеж, где потрепанные и полностью обескровленные жалкие остатки двух дивизий все еще удерживали самый край города, тот крохотный его кусочек, под которым был расположен лазарет.

Он видел, как Тамара вдруг выскочила на груду камней, когда-то бывшую домом, поднимая обессиленных солдат в атаку. Захлебываясь слезами и едва не воя от отчаяния, Мишка смотрел, как девчонку прорезала автоматная очередь. Как Егоров, лишь на секунду замешкавшись от неожиданности и потрясения, со всех сил рванул к девочке в жалкой попытке спасти, закрыть ее собой. Понимая, что опоздал, полковник, не замечая слез и распяленного в дикой, нечеловеческой ярости и ненависти рта, вопя на одной ноте, развернувшись и вдавив пальцем курок автомата в скобу, стоя во весь рост, всаживал пули в растерявшихся от неожиданности немцев.

Егоров так и не успел понять, что именно подняло его в воздух, впиваясь в тело огненными ножами. Наступила темнота.

Мишка пролежал в прострации больше суток. Он никак не мог смириться с гибелью девочки. Винил себя, что притащил ее в подразделение. Винил за то, что она осталась на линии фронта, что не уехала в тыл. За то, что не взял ее с собой на последнее задание… За то, что не был рядом… Что не смог спасти, защитить, закрыть своим телом…

Смерть Степаныча его тоже задела, и сильно, но будь с Тамарой все в порядке, он горевал бы по нему гораздо больше. А сейчас мысль о том, что старый разведчик погиб, лишь огорчала его, так как потеря Тамары закрывала собой все. Теперь ему стало понятно и то видение в лесу, и охватившая его пустота, и неугасимая тревога…

Стоп! Пустота, тревога… Но ведь он ни разу не ощутил ее мертвой! Так, как ощущал Димку, как ощущал саперов в лесу. Мишка резко сел на кровати. Он снова и снова пытался почувствовать девочку, дозваться ее. Но все было впустую. Он не ощущал ее ни живой, ни мертвой. Ее словно вовсе не было. Будто она застряла между мирами…

Для проверки Мишка снова представил Димку. Он ощущал его мертвым. Арсена. Тоже ощущал, что его нет в этом мире. Васильева, Федотова, Степаныча… Все они были мертвы, и он это чувствовал. Тамара…. Ее не было среди мертвых. Теперь в этом он был абсолютно уверен. Значит, она жива! Пусть он и не чувствует ее по какой-то непонятной причине, но она жива!

У Мишки с души словно свалилась каменная глыба. Подскочив и забыв про костыли, про раненую ногу, про боль, он, хромая, помчался искать врача. Тормоша всех встречных медсестричек, он спрашивал только одно:

— Где доктор? Доктор где? — и мчался дальше, отмахиваясь от всех вопросов и попыток его остановить.

Наконец найдя врача, он, ни на что не обращая внимания, вцепился в его халат мертвой хваткой.

— Доктор, Тамара… Тамара здесь? — заглядывая в его глаза, настойчиво спрашивал он.

— Какая Тамара? Парень, да что с тобой происходит? Ты контуженный, что ли? — нахмурившись, он попытался отодрать Мишкины руки от своего халата, но не тут то было. Подросток держался цепко.

— Тамара, доктор! Девочка! Маленькая девочка, двенадцать лет, но она маленькая совсем, выглядит на десять, едва на одиннадцать. У нее две косички, темные волосы и карие глаза! — все сильнее натягивая его халат и блестя горячечным взглядом, тараторил Мишка. — Она ведь здесь? Она ранена! Без сознания? Доктор, здесь?

— Нет здесь никаких девочек! Это военный госпиталь, сюда детей не привозят, — кладя руку на лоб мальчишке и хмурясь, очень медленно и четко проговорил врач. — Почему тебя вдруг девочка заинтересовала? — еще больше нахмурившись, он уставился на мальчишку, вдруг замершего с остекленевшим взглядом. — Парень? Эй, парень! Да что с тобой? — защелкал он пальцами у него перед носом.

— А? — сфокусировал на нем рассеянный взгляд мальчишка, пересматривавший в воспоминаниях доктора каждую палату, каждое лицо, встреченное им. Были в госпитале и раненые женщины. Мишка тщательно вглядывался в каждую, боясь пропустить Томку. Но той действительно не было в госпитале…

— Что с тобой происходит? Я тебя не на передовую, я тебя в тыл отправлю! — все больше хмурился доктор. — Мне совершенно не нравятся вот эти твои перепады…

— Посттравматический синдром, — найдя это странное словосочетание, связанное в мыслях доктора почему-то именно с ним, проворчал Мишка, отпуская его халат. — Простите, доктор. Мне было важно узнать, здесь ли Тамара. Ее ранили. Серьезно.

— Ну ты даешь, парень… Узнал? — спросил он.

— Да. Вы сказали, что ее здесь нет. А где еще госпитали есть? — поднял на него глаза Мишка.

— Везде. Парень, их тысячи! — все еще с подозрением глядя на него, проговорил доктор.

— А ближайшие? Куда полковника отвезли? Где тот госпиталь? — по инерции спрашивал Мишка, одновременно копаясь сознанием в воспоминаниях врача и с раздражением отбрасывая все лишнее.

— Таак… И ведь целый спектакль разыграл! — разозлился вдруг доктор. — Что ты привязался к человеку? Нельзя так! Что он, отец тебе родной? Или что? — с каждой фразой все больше распалялся медик. — Прекрати преследовать человека! Не скажу я, куда его увезли, понял? И вообще, где твои костыли? — перешел на крик разъярившийся врач. — Без ноги хочешь остаться?

— Ничего я не разыгрывал. Мне действительно очень нужно найти Тамару. И я найду ее, — поворачиваясь к врачу спиной, похромал в сторону своей палаты Мишка.

Врач задумчиво смотрел вслед этому странному подростку. Надо же, посттравматический синдром! И откуда он только это узнал? Да и поведение мальчишки, и странное внезапное исцеление Егорова… И этот же парень без сознания у его койки. Что не так с мальчишкой? Надо понаблюдать за пареньком, надо… Говорят, есть люди с удивительными способностями. Как же их называют? Колдуны? Ведуны? Бог их знает… Неужели этот мальчишка из них? Тогда как это работает? И он может излечить любую болезнь, любую рану? Егоров умирал… Его было уже не спасти. И вдруг — мальчишка на полу, и крепко спящий полковник с чистыми, заживающими ранами! А вдруг этому может научиться каждый? Вот бы тщательно изучить, что он умеет… Это же будет прорывом в медицине! Да даже он один скольких сможет спасти! А если еще и научить этому сможет… Да им никакие войны страшны не будут! Только вот как это сделать?