Молодая русалка почти кричит; наставница с тяжким вздохом опускается в кресло. Солнечные лучи преломляются сквозь спокойно-мягкие волны, рассеиваясь по комнате.

- Всё сложно из-за того, - произносит Старшая, - что мы, несмотря на наше могущество, по-прежнему остаёмся людьми. Да, девочка, людьми - будь мы хоть трижды речные ведьмы. В этом состоит наша слабость, но и наше спасение тоже...

- Я тебя не понимаю, прости...

- И ненавидящий нас колдун - тоже лишь человек. Беда в том, что избыток силы губит его, вымораживает разум и чувства... У нас такое тоже бывает - пока что, к счастью, в менее уродливых формах... Вообще, я всё чаще думаю, что колдовство в этом мире разлито чересчур щедро, мы оказались попросту не готовы к таким подаркам... Равновесие между водой и льдом, между страстью и камнем перестаёт работать, если основывается только на силе... Чтобы удержаться на краю пропасти, нужно нечто совсем иное...

Голос её слабеет, слова даются с трудом. Шатенка спрашивает испуганно:

- Что с тобой? Тебе плохо?

- Он совсем близко... Тяжесть давит, я не могу её выносить... Впрочем, это неважно - всё равно от меня ничего уже не зависит, я стара и почти бессильна... Мне надо отдохнуть... А ты ступай, тебя ждут...

Глаза наставницы закрываются. Шатенка покидает светлицу и выходит в обширный зал, где собрались другие русалки. Спрашивает:

- Сколько осталось времени?

- Несколько минут, - отвечает высокая, хищно-грациозная ведьма. - Мы готовы - устроим ему достойный приём. Не знаю, на что он вообще рассчитывает с этим своим набегом. Здесь - наши владения, а он - чужак...

Появляется с докладом разведчица:

- Госпожа, враг действует странно. Он направляется не прямо сюда, а в другую точку на берегу. За излучиной, выше по течению.

- Так... - шатенка на миг задумывается. - Там самый каменистый участок...

- Верно, - соглашается высокая ведьма. - Но это ничего не меняет. Возле реки его не спасут никакие камни.

- И всё-таки мне это не нравится... Этот безумец грозил последствиями не только мне лично, но и "всей канаве"... Так он сказал...

- Мы не дадим ему даже плюнуть в воду, юная госпожа. Остановим ещё на подступах.

- Да, ты права. Выходим ему навстречу.

Берег в том месте, где ведьмы появляются из воды, выглядит неприветливо и чем-то напоминает владения колдуна. Трава растёт не сплошным ковром, а куцыми островками; виднеются каменные проплешины.

Над берегом бродит ветер; птичьи крики звучат тревожно.

Конный отряд появляется в поле зрения. Русалки в своих текучих доспехах преграждают ему дорогу.

- Заблудился, колдун?

Шатенка, задавая вопрос, не повышает голос, но её слышат все, кто собрался на берегу. Враг отвечает:

- Я прибыл, куда мне нужно.

- Даже не пытайся лезть в драку. Здесь, у воды, любая из нас стоит десятерых твоих всадников.

- Да, - подтверждает колдун спокойно, - мои люди не смогут дать настоящий бой. Они послужат мне иным способом.

За его спиной поднимается лёгкий ропот. Всадники переглядываются с хмурым недоумением. Колдун неторопливо спешивается и оборачивается к ним:

- Вы сохранили верность, я буду это помнить. Но по отдельности вы слишком слабы, и у меня не остаётся выбора. Ваша служба окончена.

Держа древко секиры вертикально, как посох, он с размаху вгоняет в землю остриё стального лезвия-полумесяца. Короткая дрожь сотрясает берег. Люди, верные колдуну, и кони под ними застывают как вкопанные; их взгляды гаснут, тела пропитываются безжизненно-твёрдой тяжестью.

Их плоть становится камнем.

Эти каменные фигуры теряют индивидуальность, грубеют, будто их уже сотню лет глодает ветер с дождём. Отряд за минуту превращается в истуканов, имеющих лишь отдалённое сходство с конной дружиной.

Сам колдун этой участи избегает, но внешность его тоже меняется. Черты лица проступают резче, глаза западают, кожа бледнеет, делаясь похожей на мрамор. Лезвие секиры теряет блеск - это уже не сталь, а обтёсанный белый камень.

Колдун выдёргивает лезвие из земли - и в тот же миг изваяния, которыми стали всадники, рассыпаются в крошево.

Человек с секирой опять разворачивается к реке и делает шаг.

Сразу несколько ведьм, опомнившись, бросаются на него; в их руках высверкивают водные плети. Он отшвыривает противниц с небрежной лёгкостью; идёт прямиком к шатенке.

Тем временем и сам берег переживает метаморфозу. Каменные проплешины приходят в движение; они ползут по земле как капли масла по сковородке, стягиваясь к предводительнице русалок. Ещё несколько секунд - и та оказывается в центре окаменелой площадки без единого клочка зелени. Другие ведьмы не могут туда ступить - их выталкивает неведомая холодная сила.

На площадку входит колдун. Его голос - тяжёлый скрежет:

- Ты готова принять последствия?

Шатенка растерянна, но старается не показывать страх:

- Можешь убить меня - это ничего не изменит. Река переживёт нас.

- Думаешь? Впрочем, ты всё увидишь сама. Лишь после этого я дам тебе умереть.

Он снова вонзает секиру остриём в землю - точнее, в камень под своими ногами. Держась за древко как за вертикальный рычаг, делает вращательное движение - и площадка, повинуясь этому жесту, тоже начинает вращаться.

Словно шуруп, из почвы вывинчивается скала с трёхэтажный дом, а на вершине стоит колдун с русоволосой ведьмой.

Вокруг скалы спиралью расходятся волны холода. Иней ложится на траву широкими дугами; изогнутые полосы наледи перечёркивают поверхность реки. Русалки у подножья утёса корчатся как от боли; их доспехи начинают крошиться. Ведьмы утрачивают способность к слаженным действиям и, подгоняемые инстинктом, поодиночке бредут к воде. Та принимает их одну за другой, но сама уже неспособна противостоять морозному натиску - и через полминуты покрывается прочной ледяной коркой.

Колдун, наблюдая сверху, кивает:

- Я выморожу эту клоаку до дна.

Но тут происходит сбой.

Лёд, сковавший реку на сотню саженей от скалы, прекращает распространяться - за его кромкой по-прежнему плещут волны, а берег зеленеет травой. Шатенка, воспрянув духом, издевательски произносит:

- Ты, кажется, просчитался. Той силы, которую ты забрал у своих людей, недостаточно, чтобы заморозить целую реку. А других резервов у тебя нет - ну, разве что распотрошишь самого себя. И что-то я сомневаюсь, что у тебя хватит на это смелости...

Колдун поворачивается к ней - и русалка, вскрикнув, отшатывается. В его взгляде уже почти не осталось ничего человеческого; разум погребён под слоями льда, порождённого чудовищным колдовством.