вдох. Пирамидка в руках слегка засияла. По кости морозного дракона прошла рябь. Наконечник завис в воздухе, развернулся отточенными краями, а после рванул к благородному. Металл прошел сквозь кожу и выдрал из бедра кусок мяса. Снаряд ударился о землю, развернулся и полетел обратно. Брызнула кровь, попадая на лица наблюдавших бойцов. Шмат плоти повис на вытянувшихся жилах. Пленник застонал. Естественная регенерация не справлялась с повреждениями, но жалеть аристократа никто и не думал. Все просто зависли, пытаясь осознать увиденное.

— Как видите, таких мразей можно бить не только сталью, но и магией. Никто вас за это не накажет. И вы можете заходить на территорию благородных. Ничего вам не будет. И можно делать ещё сотни вещей, о которых вы пока что не догадываетесь, — я глянул на Прапора. Лёня кивнул, подтверждая мои слова. — С кормом можно делать точно тоже. В ближайшем будущем мы объединимся с другими катакомбами и займем пост смотрящего центрального района. Потом пообщаемся с другими смотрящими. Если они окажутся такими же мразями, как Альфач, устраним их и займем их резиденции. Небольшими и аккуратными воздействиями мы повлияем на жизнь всех трущоб. После переключимся на баронства, затем на графства и герцогства, а после и на всю Российскую империю. И у нас получится. Ведь в наших руках оружие, с которым не справится никто, даже благородные. А теперь, господа, ответьте на вопрос: вы со мной или нет?

Глава 28. Ох уж мне эти замашки…

Я вглядывался в бойцов. На лицах играла полная гамма чувств. Кто-то пытался просто осознать мои слова (ну да, перегнул мальца. Про Российскую империю можно было не упоминать. Хватило бы и герцогства. Хе-хе), другие начинали улыбаться, третьи, раскрыв рты, превратились в недвижимые изваяния. В повисшей тишине слышалось только отдаленное шуршание крыс, стоны пленника, звуки подающих капель, а затем протяжное: «Мяу!» Эх, Басик-зараза, где же тебя носило? Ну здорово, котяра!

Прапор сделал шаг ко мне и протянул раскрытую ладонь. Надо же — не забыл этот жест! Помнится, рассказывал я ему байку, что рукопожатие означает договор, за которым следят боги. И ведь хитрюга какой: сразу понял, что я выделю первого человека, который встанет на мою сторону. Думаю, он обратил внимание, что я не упоминал, что смотрящим будет именно он. Обиделся… Да и осознал, что очень много косячил. Особенно с флагом. Как вспомню, так хочется ему треснуть!

— Я с тобой! — сказал Лёня.

— Мяу! — подтвердил кот.

Точно! Уже же ходячий детектор лжи! И как он всегда оказывается в нужное время в нужном месте? Да и исчезает периодически. Вот ведь волшебная зверюга!

— И я! — прощебетала Влада.

— Тоже! — буркнул неразговорчивый Осип.

— Можешь рассчитывать на меня, — прорычал Медведь.

— Я в деле! — среагировал Демид.

Отзывы сыпались со всех сторон. Я не забывал поглядывать на Басика, который раз за разом одобрительно мяукал, соглашаясь с высказанными мнениями. Иногда кот делал это моментально, как с тем же Прапором или тигрицей, иногда пару мгновений раздумывал, как с Медведем или Демидом. А вот четверку бойцов он забраковал. Слышалось злобное шипение, а одного из них даже умудрился исцарапать длиннющими когтями. И что теперь с ними делать? Ну не убивать же!

— С этого момента вы переходите в разряд работников-добытчиков, — взял дело в свои руки Лёня. — Вам запрещено покидать территорию основной обители. Оружие сдать!

— Право не имеешь, — прогундосил один из лучников. Он держался за руку, на которой были четыре глубокие отметины от пореза. — Корм не может быть ровней благородным. И пост смотрящего эти катакомбы не смогут занять. У нас сил не хватит, а дохнуть просто так я не буду. И не буду слушать сбрендившего юнца, — он кивнул на меня. — Да и сучку его тоже. И я только сейчас понял, что эта шлюха не благородная. Она…

Договорить человек не успел. Наконечник стрелы взмыл в воздух, пробил его глазницу и начал биться о череп, превращая мозг в однородную массу. Лучник кулем упал на землю. Из всех щелей полилась темно-серая жижа. Снаряд вылетел из того же отверстия и застыл у руки бесстрастного Осипа.

— Только что вы увидели, каким образом мы займем резиденцию смотрящего, — сказал я в повисшей тишине. При этом повернулся к троице, что по каким-то причинам не захотела присоединиться к нам. Я приготовился стрелять при малейшем движении. Ведь магию и против нас могут применять, и об этом тоже не следует забывать. Да и вообще я поторопился с распространением информации. Одно дело — показать, что ты можешь заходить в шатер, который даром никому не сдался (не зря же игроки там годами не появляются). Другое — дать оружие в неумелые руки. Эти бойцы ведь могут начать убивать и других горожан с помощью того же телекинеза. Встанет такой вот паршивец за углом и перебьет десяток местных. И потом не докажешь, что это сделал именно он. Да и забываю я про человеческую натуру. Каждый из них, когда ощутит силу в полной мере, захочет больше власти. А там и до междоусобицы недалеко. Эх, поторопился…

Тем временем трое бойцов, не делая резких движений, положили оружие на пол и выжидательно уставились на Прапора. Лёня с сочувствием посмотрел на валяющееся тело:

— Он был одним из наших. Хороший человек и отменный лучник. Отнесите его в склеп. Он заслужил. И я повторюсь: вы не должны покидать обитель. И никому ни слова о том, что здесь произошло.

На голову убитого намотали простынь, чтобы скрыть следы мозговой жидкости. Тело взвали на плечи еще крепкого, но уже полностью поседевшего человека, который не пожелал остаться с нами.

Я заметил, что нас сейчас было меньше, чем во время экзекуции у морозной ямы. Огляделся. Тех, кто погиб в схватке с ревизорами, тоже не было. И я помнил, что их точно не оставляли на съедение крысам. Должно быть тоже уволокли к Морфею. Это правильно, вот только не разболтают ли они чего лишнего?

— Артур, — крикнул Прапор в удаляющуюся спину, — почему?

— Нельзя нарушать заветы богов, — сказал повернувшийся седой боец. — Мы сегодня прошлись по грани. Мы всего лишь корм. И не можем быть главнее или сильнее благородных. Наши деды, дети, внуки — мы все рождены только для того, чтобы нас выпили дворяне. В этом наша судьба и в этом наш долг. Ты ещё молод, поэтому не понимаешь этого. Я тебя не осуждаю. И смотрящим ни тебе, ни кому-либо из нас не стать. Благородные помогут другим людям из