Гоше молча кивнули на дверь, и он послушно убрался из комнаты. Тамара осталась в компании троих мужиков, которые, рассевшись на стульчиках, терпеливо ждали, когда девушка закончит укладывать волосы феном.

С одним из них, Василием Сергеевичем, она уже пообщалась сегодня. И при этом уверилась, что он здесь главный. Остальные — помощники. Или подчиненные. Хотя, какая, собственно, разница?

Василий Сергеевич — непосредственный покупатель. Именно он уплатил за девушку деньги. И именно ему теперь эта девушка полностью принадлежит. Так же, как, скажем, его небрежно завязанный малиновый галстук. Или часы на запястье его левой руки.

…Со вторым, высоким светловолосым красавчиком, Тамаре тоже уже довелось перекинуться парочкой фраз в кабинете у Монучара. Звали его Андрей.

…Невысокий седенький старичок в строгом костюме и с большим черным блокнотом, в котором он постоянно делал какие-то пометки богатой поршневой ручкой со сверкающим золотым пером.

«Этот — или юрист, или врач», — сделала вывод Тамара, выключая фен из розетки, и, как потом оказалось, угодила в самую точку.

— Ты закончила, девочка? — поинтересовался Василий Сергеевич.

— Да, — Тамара в последний раз глянула на себя в небольшое настольное зеркало и поднялась со стула.

— Тогда подойди ближе… Вот так хорошо, стой пока здесь… Повернись… Как вам, Никита Сергеевич?

— Бесподобно! — как стекло по куску пенопласта, проскрипел старческий голос. — Я поражен!

«Так тебя, старичок-боровичок с черным блокнотиком и красивенькой ручкой, зовут Никитой Сергеевичем? Как Хрущева? — чуть заметно улыбнулась Тамара. — Хорошо, будет проще запомнить. Я и запомню…

— Опять повернись.

…А что дальше? Когда ж, наконец, вы потребуете, чтобы я разделась?»

— Теперь, Тома, разденься, пожалуйста.

— Как, совсем?

— Да. И, пожалуйста, не прекословь, — добавил заранее продуманной жесткости в голос Василий Сергеевич. Он, конечно, не сомневался, что девка, когда ей велят обнажиться, начнет упираться.

Но Тамара ни прекословить, ни упираться не собиралась. Еще час назад, как только босс заикнулся о коротком внешнем осмотре, она поняла, что без сеанса стриптиза не обойтись. И, стоя под душем, обдумала, как себя повести, когда ее попросят раздеться. Продемонстрировать зубки?

«Нет! Гораздо умнее покрепче их сжать и самой спустить с себя трусики, — после недолгого размышления решила она. — Всё равно этого не избежать, так уж лучше проявить добрую волю и тем самым не испоганить в первый же день отношений с новым хозяином».

Тамара неторопливо развязала поясок на своем новом халате. И с удивлением отметила, что то, чем она сейчас занимается, стоя в паре шагов от троих мужиков, доставляет ей удовольствие. Возбуждает ее!

«Тьфу! Противно! Веду себя как последняя нимфоманка! — попробовала сама себя пристыдить девушка и, скомкав халат, швырнула его на кровать. Следом полетел черный бюстгальтер, а Тамара, подцепив резинку узеньких трусиков и потянув их вниз, подумала: — На старика начхать. А вот то, что сейчас моим телом любуются Андрей и Василий Сергеевич, это классно!»

Она даже испытала разочарование, когда уже через несколько секунд поняла, что ее прекрасное тело разглядывают с чисто деловым интересом. При этом старичок продолжает отмечать что-то в блокноте, а Андрей и Василий Сергеевич, поднявшись со стульев и остановившись напротив Тамары, обмениваются непонятными фразами.

— М-да, и правда, до чего похожа. Только ей надо набрать килограммов семь-восемь. Крошка, насколько я в курсе, в последнее время заметно отъелась.

— А чем ей там еще заниматься? Не бледновата, как думаешь?

— Вроде бы нет.

— Покажи руки, пожалуйста. Нет, Тамара, не так. Разверни. Дороги бить будем?

— Василий Сергеевич, ты что?! Какие дороги?! У Крошки их отродясь не бывало! Она всегда торчала на коксе, а баяна даже в руках не держала. Нет, здесь все оставим как есть. Что еще?

— Меня больше интересует пирсинг. И шрамы. Уж ты-то изучил мою дочу до миллиметра. Посмотри повнимательнее.

— Вот здесь тату. — Андрей коснулся пальцем Тамариного живота немного левее и выше лобка. — Его делали в прошлом году на Болеарах. Двуцветное, красное с синим. Испанская танцовщица, исполняющая хоту. Потом нарисую, какая. Она и сейчас у меня прям как перед глазами. Здесь, — на этот раз палец коснулся Тамариной ягодицы, — два шрамчика от укуса собаки. И еще: Кроха всегда выбривала начисто волосы. А эта обросла, как папуаска.

— Хм, — ухмыльнулся Василий Сергеевич. — Какие подробности порой узнаешь о собственной дочери от ее ухажера. Думаю, волосы за два месяца уже отросли, а если бреет их и сейчас, то Тамару легко обкорнают прямо на месте. Не забудьте только проделать ей дырки в ушах.

— И в ноздре, — усмехнувшись, добавил Андрей. — А что с дактилоскопией?

— Адвокат уверяет меня, что здесь без проблем. На выходе клепки не проверяют. Ведь правда, Никита Сергеевич?

— Их вообще никогда больше не проверяют, — не отрываясь от своего блокнотика, пробухтел старичок. — Если, конечно, к этому не вынуждают какие-нибудь исключительные обстоятельства.

— А дактокарту заменить не получится, чтобы застраховаться по полной?

— Нет, не получится. Все давно в центральном компьютере, а туда не проникнет и сам Господь Бог.

— Надо сегодня же нанести ей на задницу шрамы, — заметил Андрей, — чтобы успели чуть-чуть застареть.

— К чему эти шрамы?! Кто будет смотреть? Вот придет спец рисовать танцовщицу, заодно и сделает шрамы. Никита Сергеевич, всё записали? Отлично… Тамарочка, можешь одеваться, красавица. Спасибо, ты вела себя безупречно, — расщедрился босс на похвалу. — Признаться, не ожидал… Эх, и всё-таки выглядит она на свои семнадцать, а не на девятнадцать.

— Ничего, прокатит. — прямо-таки источающий флюиды оптимизма Андрей сунул в рот сигарету и, щелкнув дорогой зажигалкой, принялся источать из себя еще и клубы табачного дыма. — Есть кому позаботиться о том, чтобы ее не очень-то и разглядывали.

…Они ушли минут через пять, оставив в комнате после себя никотиновый дух и устойчивый запах дорогого парфюма. На пороге сразу же нарисовался Гоша, постоял с минуту, заполняя дверной проем своей тучной фигурой, и Тамара, решив, что холоп дожидается указаний, громко произнесла:

— Можешь идти. Ты мне сегодня не нужен.

Mischievious Buttocks , естественно, ничего не услышал, и тогда девушка сначала ткнула пальцем в кровать, потом себе в грудь, а потом сложила ладошки под щечку и на секунду закрыла глаза — мол, я буду спать. Небрежно махнула Гоше рукой — а ты убирайся, не отсвечивай, — и тот сразу понял, изобразил на круглой роже радостную улыбку и скрылся за дверью. В замке провернулся ключ…

Тамара залезла в постель. Но не затем, чтобы спать. Ей надо было подумать.