– «Таймс» – серьезная газета. К ее голосу прислушиваются многие. И не только в Британии, уж поверьте. Это весьма весомое обвинение. Скандальное обвинение.

Молчание.

– Ольга… Позволите мне к вам так обращаться?

Подавленный кивок.

– Как будет угодно вашему императорскому величеству.

– Хорошо. Так вот, вы, баронесса, создали мне некоторые проблемы. Серьезные проблемы. Мне не нравится, когда мое имя полощут в газетах. А еще больше я не люблю инсинуаций относительно чести моего царственного супруга. Ваша несдержанность и ваша… хм… В общем, вы начинаете представлять настоящую опасность для стабильности и безопасности государства.

Пауза. Ледяной взгляд всемогущей императрицы.

– У меня уже готово повеление о переводе вас на Дальний Восток. Авиацию в Желтороссии тоже нужно кому-то поднимать. Но вы так легко не отделаетесь, уж поверьте. У меня есть идея значительно интереснее. Вы готовы служить мне?

Мостовская ошарашенно подняла голову.

– Служить? Вам?!

Холодное молчание в ответ. Ольга нервно промокнула пот со лба. Императрица ждала. В конце концов баронесса выдавила:

– Вы хотите взять меня под полный контроль?!

Царица усмехнулась.

– У вас очень умный сын. Я надеюсь, что ум свой он унаследовал не только от отца, но и от матери. Я уверена – у него самое блестящее будущее. Если, конечно, глупость и безрассудство не станут вступать в конфликт с разумом. И последний вопрос – вы любите моего мужа?

Ольга отшатнулась.

– Что?!

Императрица спокойно повторила вопрос:

– Вы любите моего мужа? Ответьте правду. Я должна это знать.

Мостовская молча кивнула. Светская улыбка в ответ.

– Что ж, баронесса. Я вас услышала. С этого момента вы моя статс-дама. Бумаги о вашем переводе в мою свиту графиня Менгден передаст по инстанции.

* * *

* * *

Империя Единства. Россия. Москва. Кремль. Кабинет ее величества. 8 октября 1918 года

– Ситуация в Австро-Венгрии резко обострилась. Государыня, нам необходимо быть готовыми к вводу Германией своих войск под предлогом защиты немцев от погромов, которые действительно имеют место. Однако, смею полагать, что ввод германских войск может, с равной степенью вероятности, либо обратить всю Двуединую монархию в хаос гражданской войны, либо, наоборот, мобилизовать массы, и в первую очередь армию, на сопротивление вторжению.

– Каков был приказ императора на сей счет?

Гурко ответил без промедления:

– Государь отдал приказ быть готовыми к введению войск на территорию Австро-Венгрии. Корпуса готовы. Однако нам требуется политическое решение.

– Насколько велик риск новой войны?

– Определенно велик, ваше величество.

– Мы сами готовы к войне по вашему мнению?

Главковерх не стал приукрашать положение.

– Для введения ограниченного контингента войск с целью миротворческой операции – да. Армейские корпуса готовы к выдвижению. Но к большой войне – нет. Армия демобилизована, и общество морально не готово к войне. Впрочем, война нежелательна всем серьезным игрокам. Но если Германия начнет ввод своих войск, то у нас не останется другого выхода, иначе мы потеряем лицо. Немцы же спешат успеть до плебисцита, особенно в Чехии.

– А каков шанс на то, что германцы увязнут в этой авантюре?

– Шанс определенный имеется, ваше величество. В самой Австрии, где сильны настроения на объединение с Германией, это маловероятно, но вот в Чехии и Венгрии не будут слишком рады вторжению. Мой прогноз, что если обеспечить некую поддержку Чехии через Словакию, то они могут захотеть сопротивляться, если, конечно, посчитают свое положение небезнадежным.

– А если император Карл обратится к нам за поддержкой?

Гурко запнулся.

– Прошу простить, ваше величество, но мы что, будем воевать с Германией за сохранение Австро-Венгрии? Не говоря уж о политических моментах, смею обратить ваше внимание, государыня, что в настоящее время боеспособность австро-венгерской армии крайне низка и напоминает скорее состояние румынской армии в момент вступления этой страны в Великую войну. Румыния была немедленно разгромлена, ее территория оккупирована, а румынский король всю войну прятался в России. Нам нужна подобная Австро-Венгрия в союзниках? Кроме того, если наши балканские союзники увидят, что мы собираемся помогать сохранять ненавистную им Двуединую монархию, то мы полностью утратим контроль над Новоримским Союзом. В той же Италии это вряд ли многим понравится.

Маша кивнула, а главковерх закруглил тему: