Юноша улыбается горько.

– Или просто проклинать…

– Не решатся, – старик откидывается на ложемент и прозрачная крышка криокамеры закрывается.

И вот уже юноша один на один с огромным кораблём и почти разрушенным миром. И ему остаётся только следить за агонией. Миру внизу не выжить, но почему-то от этого больно.

Юноша настраивает зрительное окно и смотрит вниз. Над землёй тянется мутный зеленоватый смог, а сама почва под ним красная, как вечная рана. На ней ничего не растёт.

–… когда мы прилетели сюда, всё было по-другому. Помню, меня, карапуза, – рассказывает он молчаливым серебристым панелям, – отец подносил к иллюминатору, и я видел свечение. Нежное, зеленоватое, от него становилось тепло, как от маминой руки на лбу. А ещё слышалась песнь. «Сильфиды, – говорил отец, – самые прекрасные создания во вселенной».

Сильфиды наполнили свой мир красотой и гармонией. Люди под их правлением благоденствовали. Строили города, развивали науку, занимались искусством. И не воевали.

Всем всего хватало. Никто не голодал, не мёрз, а если и заболевал – то к то всегда мог обратиться в лучшие медцентры.

О, а цветы! Сколько их росло! Прежде он никогда не видел цветы и не ощущал их аромат.

Однако он был мал, а взрослые, которые привезли его сюда за миллионы световых лет, пришли убивать.

Они не любили красивое.

Сначала уничтожили всё творчество, лишили мир текстов. А потом – внушили людям, что сильфиды – зло. Они – противники их, богов, несущих благо.

Иногда адепты спрашивали: «Что за благо?». Но новые боги, пришедшие издалека, не терпели вопросов. Они ждали слепой веры и раболепия. Некоторых, самых любопытных, боги приглашали сюда, на корабль. Люди с поверхности звали корабль Небесная твердь, очень удивлялись, как он летает по небу и меж звёзд – в их процветавшем при сильфидах мире такого не существовало.

А мостик – за стеклом и полный сверкающих кнопок – и вовсе завораживал.

«Сияющий Чертог!» – восклицали люди с поверхности.

Оружие пришлых и вовсе лишало их воли.

«Глупые сильфиды, если воюют с богами. И учат глупости нас», – сказали тогда люди и отрекались от прошлого.

Но боги знали, зачем явились сюда: в их галактике шли бесконечные войны, и только тот, кто владел невероятно мощным оружием, мог победить. Они услышали о Розе Эмпирея, что была в этом мире, и явились за ней.

Роза – аппарат, способный уничтожать миры, а не то, что корабли, – действительно имелся на крыше одного из небоскрёбов. Но как он работает, жители поверхности не знали, а сильфиды – говорили загадками: железный цветок распуститься от цветка в сердце. И рассказывали легенду про детей розы. Но они, мол, давно умерли и вместо них появились сильфиды. Сами – не обладающие силой, а получающие её от зерна. Якобы смени той самой первой розы, которая дала жизнь этому миру.

– Наш мир родился из цветка, – шептали сильфиды, умирая, – и вернётся в цветок. Славься, Роза Эмпирея, светоч заблудших.

Металлическая роза молчала, но вокруг неё всё же парили охранники – драконы, которых местные звали «ангелами», ведь те берегли святыню.

Пришлые захотели вырастить «детей розы» искусственно. Открыли лаборатории и стали проводить эксперименты, терпя неудачу за неудачей. Мутантов, что рождались в результате таких опытов, они поселили в красной пустыне. Отгородили трубами, по которым шёл и выплёскивался наружу ядовитый газ. Но мутанты каким-то образом выживали на отравленной выжженной территории. А жители Страны Пяти Лепестков – единственного на планете материкового государства – прозвали те трубы, наставленные густо и компактно, Сумрачным Лесом, а область за ними – Залесьем, страшной, дикой, враждебной землёй чудовищ.

Но чудовища явились позже – из зёрен, всё-таки полученных в лабораториях. Сначала из зерна появлялся довольно милый зверёк с пушистой ярко-малиновой шкуркой. Приближаясь к жертве, он погружал ту в спячку, присасывались к ней, а потом… перерождался в нечто. В монстров, незнавших равных по силе и разрушительности. Словно кара за всё содеянное.

Или…

– …будь наши грехи материальны, они выглядели бы столь же уродливо, – сказал как-то отец юноши.

И грехи стали падать на поверхность и нести мор и ужас. Плодились грехи быстро, и скоро облепили всё дно корабля, как моллюски облепляют всё, что падает в море.

Снизу – блестящие, яркие, – они казались звёздами. Особенными, алмазными. Даже охотники специальные выискались, которые наловчились сбивать эти звезды: одна сбитая звезда – один неродившийся грех. Но тех, что долетали до поверхности и воплощались, уже так просто не убить.

Люди взмолились. Ведь сильфиды больше не защищали их, сильфид почти всех уничтожили. Вот тогда-то и создали S.A.L.I.G.I.A. – подразделение из людей-драконов. Программируемых солдат бессмысленной и бесконечной войны. Они рождались в обычных семьях, у обычных родителей.

В лабораториях вывели вирус, сродни ликантропии. Достаточно было распылить заразу над поверхностью, и в семьях аристократов, а они – по местным поверьям, почти все происходили от детей роз, стали рождаться мальчики, способные, вырастая, превращаться в драконов. Их физические возможности от рождения превосходили человеческие, а достигая зрелости, они и вовсе становились некими сверхсуществами. Даже сами создатели испугались их, хотя только эти ребята могли противостоять грехам. Поэтому и придумали Эскориал – орган контроля, прежде всего, за новоиспечёнными «ангелами» и и всей Пресветлой S.A.L.I.G.I.A. А ещё решили чипировать салигияров.

Да, детей розы, говорили, тоже создали. Но потом – что-то пошло не так, и они исчезли.

Роза Эмпирея осталась ржаветь – никому ненужная и неуправляемая.

Пришлые не умели справляться с проблемами, только создавать их, поэтому и не придумали ничего лучше, чем заснуть.

… мне вверили погибающий мир. Сначала – наполнив его хаосом и раздором. Убив всё красивое. Запретив наслаждение. И посадили наблюдать за агонией.

А я успел полюбить его.

Сумел вырастить розу, а та – дала жизнь сильфиде.

И пришла надежда. Пробилась хрупким ростком через коросту тлена. Собирается благоухать.

Мы поможем, правда, прыгун?

Так хочу снова ощутить её аромат…

Глава 17. Обогнать время

—…с чего ты взял, что враг? – начинает Юдифь, после того, как фигуры на столе гаснут. – Вишь, любит, жалеет. С чего бы ему врать? Зато теперь мы знаем, кто такие Розы и зачем. И сильфида здесь… Всё, как он говорил.

Старик, что пригласил нас сюда, потирает подбородок:

– Он – один из них. И ещё вчера, когда я ждал тебя, этой концовки не было. Он как-то внедрился и изменил.

Но ей куда интереснее другое: