– Но при чем тут мой племянник? – отбивался старик, оказавшийся, несмотря на свою субтильность, весьма крепким для своих лет.

Во всяком случае, ему удалось оторвать от себя Наталью Степановну и столкнуть могучую женщину на свое место в кресло-качалку. Пока она пыталась вырваться из тисков слишком тесного для нее кресла, Андрей Спиридонович пытался отдышаться. И вдруг он увидел прямо перед собой Донару. До этого момента девушка держалась в тени. Но сейчас она вышла из-за спины Марата. Андрей Спиридонович, увидев ее лицо, побледнел и сделал попытку сесть в свое кресло.

– Андрей Спиридонович, вам плохо? – бросился к нему Федя. – Что с вами?

Мужчина, не отвечая, медленно оседал прямо на колени к Наталье Степановне. Этот маневр вызвал бурю негодования у женщины.

– «Неотложку»! – закричал Федя.

– Он умирает! – обрадовался невесть чему Марат.

Господи, он совсем белый! – кричала Тамара Ильинична, мечась по комнате в поисках аптечки или телефона.

– Скорей накапайте ему чего-нибудь! – вопила все еще зажатая в кресле Наталья Степановна. – Пусть сначала скажет, где моя дочь, а потом уж помирает. Капайте, пока я его держу!

Один Владимир Николаевич сохранил здравость ума и трезвость рассудка. Он вышел из комнаты и пару минут спустя вернулся с флакончиком сердечных капель и нашатырем. Хозяина дачи привели в чувство. Он покорно выпил лекарство. Но, взглянув на Донару, вновь заволновался.

– Выйди, – велел девушке Владимир Николаевич, проследив за взглядом Андрея Спиридоновича.

Донара обиженно насупилась и направилась к двери.

– Нет! – собрав силы, внезапно воскликнул Андрей Спиридонович. – Пусть останется. Пусть скажет, откуда у нее такое лицо. Это лицо, оно мне снится много лет подряд. Боже мой!

– Так мне уйти или остаться? – холодно поинтересовалась Донара. Останься, детка, – велел ей Андрей Спиридонович. – Ты очень напоминаешь мне одну женщину. Я даже не представлял себе, что такое сходство возможно.

– И кого я вам напоминаю? – поинтересовалась Донара.

– Мою жену.

– Вашу жену? – заинтересовалась Донара. – А что с ней?

– Она меня бросила, – грустно ответил Андрей Спиридонович. – Убежала с любовником.

Тамара Ильинична, все это время внимательно разглядывавшая Андрея Спиридоновича, неожиданно выступила вперед и сказала:

– Знаете, а ваше лицо мне тоже знакомо. Это вас я видела на фото в медальоне, который раздобыли девчонки. Это вы сфотографированы вместе с Юлиной матерью. Вы и есть ее муж!

– Он? – удивилась Донара. – Так это его портрет в медальоне? И что, этот тип и есть наш с Юлькой отец? Тот самый, которого она столько времени разыскивала?

– Отец? Разыскивала? – недоуменно бормотал Андрей Спиридонович. – Постойте, мне кажется, что я схожу с ума. А вы уверены, что вы сами психически нормальны?

– Уверены, – хором заверили его гости.

– У меня нет детей, – отрезал старик. – Ни сыновей, ни…

Он взглянул на Донару, и уверенности в его голосе существенно поубавилось.

– Ни сыновей, ни дочерей, – все же закончил он. – И вы не заставите меня поверить всему этому бреду. У вас нет никаких доказательств.

– Зато они, по всей видимости, имеются у вашего племянника, – сказал Владимир Николаевич. – Думаю, что они у него спрятаны там же, где и наши дочери.

– Ничего не понимаю, – снова забормотал Андрей Спиридонович. – Мне это все снится? При чем тут мой племянник? Что ему скрывать? Зачем?

– Чтобы захапать себе ваши денежки, – простодушно объяснил ему Марат. – Зачем же еще?

Бывают такие минуты, когда до человека лучше всего доходят самые очевидные истины. Андрей Спиридонович распрямил плечи. Фраза про то, что у него хотят захапать его денежки, видимо, задела в душе Андрея Спиридоновича какие-то чувствительные струны.

– Я должен во всем разобраться сам, – сказал он. – Вся эта история очень странная и нелепая. Но…

И он снова посмотрел на Донару.

– Да, я должен разобраться, – уверенно заключил он.

– Правильно, – одобрил его намерение Владимир Николаевич. – А вы знаете, где сейчас этот ваш племянничек?

– У себя дома, разумеется, – пожал плечами старик. – Мы сейчас к нему поедем. И все выясним у него лично.

– Правильно, – подала голос Наталья Степановна. – Вытащите меня поскорей из этого проклятого кресла, и поедем все вместе к вашему племяннику.

* * *

– Ну что? – спросила Юлька у Мариши по прошествии нескольких часов. – Ты что-нибудь придумала?

То есть это Юльке показалось, что прошло несколько часов. Вполне вероятно, что прошло значительно больше или меньше. Вообще, Юльке казалось, что прошли годы. Следить за течением времени, находясь в темном подвале, было в высшей степени затруднительно.

– Придумала? – с надеждой спросила Наташа.

– Что вы ко мне прицепились? – огрызнулась Мариша. – Что я, по-вашему, могу придумать? Летать я не умею. Окон тут нет. Стены бетонные. Пол тоже. Да если бы они были земляные, подкоп делать у нас все равно времени не будет. Вряд ли Колян, пока мы роем туннель к свободе, будет исправно снабжать нас питьем и едой.

– Все же я надеюсь, что у него не поднимется рука убить свою сестру, – сказала Юлька. – И ее подруг.

Мариша только вздохнула.

– Он убил уже двоих, – сказала Наташа. – Мою тетку и тетку Нинку. Он и нас не убил только потому, что опасается таскать трупы из дома в машину. Это же риск. А тут он нас прикончит, в пол замурует, и все. Никто и не найдет.

– Ой, молчи! – простонала Мариша.

В это время наверху послышался шум отодвигаемого люка. И скоро в проеме появилась голова Коли.

– Ну, девчонки, скучали без меня? – ласково осведомился он.

В руках у парня был бутерброд с копченым мясом, которое одуряюще запахло на весь подвал.

– Завтра в город смотаюсь, – сообщил Коля девушкам, с аппетитом поглощая бутерброд. – За известью и цементом.

– Зачем они тебе? – слабым голосом поинтересовалась Юля, давно уже не ожидающая от жизни ничего хорошего.

Вряд ли этот тип именно сейчас решил приступить к ремонту.

– Ну, чтобы вы заразу после смерти не распространяли, засыплю вас известью, – все так же ласково объяснил ей Коля.

– Мы пока живы, – не преминула заметить ему Мариша.

– Ничего, без пищи и воды это ненадолго, – успокоил ее Коля. – Конечно, гуманней было бы прикончить вас, чтобы не мучились. Но вся беда в том, что «ствол» я выбросил после того, как прикончил врачиху. А яд вы ведь добровольно пить не станете?

Девушки молчали.