– Я знаю об этом, – спокойно ответил я Боцману. – Они были неопасны.

– Почему ты их не убил?

– Я же сказал: они были неопасны.

– Раньше ты их убивал.

– Убивал и буду убивать, – пообещал я.

– Это хорошо, – одобрил Боцман. – Ты убьешь их всех. Сам. Ты и твои клыкастые друзья.

– Не получится, – разочаровал я его. – В одиночку мне не справиться.

– Ты боишься?

– Боюсь, если Маххаим меня убьют, вы все погибнете.

– Нет, – очень серьезно покачал головой Боцман. – Не все. Женщин убивать не будут. Нас – тоже не убьют. Маххаим не станут убивать, если мы пообещаем не нарушать законы. Они убьют немного детей, вот и все. Почти все дети – нам чужие. Пусть убивают.

Ничего себе логика!

– Этого не будет! – жестко произнес я, уперев взгляд в зрачки бывшего пирата. – Мы все будем драться. И уничтожим Маххаим. Всех. И все их богатства поделим. И ты станешь самым сильным человеком в этом мире.

– Я и так самый сильный человек, – спокойно ответил Боцман. – Сильнее меня только ты.

– И Маххаим, – усмехнулся я.

– Маххаим – не люди.

– Ладно, – мне надоело спорить. – Если наши новые союзники ненадежны, мы не будем впускать их в Крепость. И денег им давать тоже не будем. Сами справимся. Такой путь тебя устраивает?

– Меня устроит, если ты сам убьешь всех Маххаим.

Опять двадцать пять.

– Давай, Хасса, обсудим это позже, – предложил я. – Сейчас я хочу искупаться и позавтракать.

– Хорошо, – согласился Боцман.

После завтрака я прошелся по Крепости, проверил посты. Наши противники-люди держались на почтительном расстоянии. «Гвардейцы» бдили на стенах. Оружие и орудия – наготове.

Я направился к кузнице. Это было самое серьезное сооружение в Крепости. Крепкий сруб, увенчанный полутораметровой трубой.

Дым из трубы не шел. Как это понимать? Кузнецы решили взять выходной? Ничего, сейчас я их взбодрю.

Я решительно вошел в кузницу.

Точно, печь не горела. Внутри вообще никого не было. Я попробовал кладку горна – чуть теплая. Огонь сегодня даже не разжигали.

За спиной раздались шаги. Я развернулся, готовый устроить бездельникам взбучку.

Но это были не мастеровые. В кузницу входили «десятиноги». Во главе с Боцманом. С арбалетами.

Я не сразу понял, что происходит. Не ожидал. Привык считать этих парней своими и упустил момент, когда можно было выскочить из кузницы.

Дверь захлопнулась, и поперечный брус лег в пазы. Точно такой же брус, которым запирались ворота нашей крепости, только поменьше. Раньше этого бруса не было. Его приладили этой ночью. Специально для меня. Специально, чтобы я не удрал. И чтобы разобраться со мной без участия моих зверей. Да, эти люди быстро учатся и неплохо соображают.

«Нет!» – мысленно остановил я Лакомку, готовую броситься ко мне на помощь.

Могучий пират спланировал все отлично. Попасть внутрь ей и Мишке будет непросто. Мишка мог бы, пожалуй, проломить стену. Но на это ему потребуется несколько секунд, а за это время его нашпигуют болтами. У моих бывших «гвардейцев» мощные арбалеты. На ящера. Мишкина природная броня не спасет.

– Как это понимать? – поинтересовался я.

– Ты больше не старший, – сообщил мне Боцман. – Старший – я.

– Уверен? – Я сосредоточился и попытался сгенерировать «волну Пана». На людей она тоже действует, хотя, чем выше интеллект, тем эффект слабее. «Десятиноги» занервничали, но Боцман был невозмутим, и они тоже успокоились. Неудивительно. Я сам учил их противостоять куда более мощным импульсам Маххаим.

Но у меня была шашка. Еще бы как-то сбить прицел стрелкам…

– Положи оружие, Владимир, – спокойно и почти дружелюбно пробасил Боцман. – Не хочу тебя убивать. Ты принес мне удачу и богатство. Положи оружие – и я тебя отпущу.

У него в руках не было арбалета, но стоял он правильно. Так, чтобы не перекрывать сектора стрельбы своим «десятиногам». Разумеется, своим, а не моим. Глупостью было полагать, что эти разбойники преданы мне, а не собственному вожаку. Именно «десятиноги», восемь старательно обученных мною стрелков, держали меня под прицелом. Остальные «гвардейцы» через окна контролировали подступы к кузнице. Готовились встретить Лакомку и Мишку, если те бросятся ко мне на помощь.

– Думаешь, я тебе поверю? – бросил я. – После твоего предательства. Ты поклялся мне в преданности. Ты признал меня старшим – и предал.

Я пытался вызвать в себе гнев. Хорошо управляемый гнев – мощное психологическое оружие.

– Я – свободный человек! – с достоинством произнес пират. – Я признал тебя старшим, а теперь – старший я сам. Того, что у меня есть, хватит и мне, и моим братьям на всю жизнь. Маххаим оказались сильнее, чем ты. Ты сам сказал, что не сможешь с ними справиться.

– Да, – согласился я. – Мне нужна ваша помощь. Но ведь деньги Маххаим тоже достанутся вам.

– Они сами готовы дать нам деньги, – огорошил меня Боцман. – Просто так, без драки. Никто из нас не погибнет. Ты хотел, чтобы мы отдали деньги аниф, – укорил меня Боцман, – а Маххаим готовы сами заплатить. Я сказал, что ночью двое Маххаим подходили к Крепости. Но я не сказал тебе, что говорил с ними. В голове. Как говорят вожаки черных людей, – в голосе Боцмана зазвучала гордость. – Маххаим попросили – я не отказал. Мы не будем драться. Еще они хотят тебя – живым. Дадут много денег. Я обещал. Мои братья со мной согласны!

Дружный хор моей бывшей «гвардии» поддержал Боцмана.

– Не сопротивляйся, – попросил бывший пират. – Мы не хотим плохого. Пусть всем будет хорошо. Ты будешь жив, а мы получим деньги. Верно, люди?

Люди вразнобой подтвердили: всё верно. Они тоже не питают ко мне неприязни. И всадят в меня арбалетные болты, только если не пожелаю сдаться.

– А хочешь, мы тебя вообще отпустим? – вдруг предложил Боцман. – Ты только оружие оставь – и иди куда хочешь!

Щедрое предложение. Но – сомнительное. Черта лысого он меня отпустит. По роже видно.

Интересно, что происходит в Крепости? Надо полагать, предатели уже открыли ворота?

Ни малейших чувств эта мысль у меня не вызвала. Моим чувствам было все равно. Они были спрятаны слишком глубоко в том коконе, который накрутил на мою душу здешний мир.

Я «прислушался»…

Если враги и вошли в Крепость, то – только люди. Маххаим в непосредственной близости я не чуял. Что-то такое улавливалось, но достаточно далеко. Боятся, твари. Меня боятся.

Можно ли это использовать? Убедить Боцмана, что твари боятся меня больше, чем я их?

Не уверен. Факты показывают, что логика аборигенов мне не очень понятна. А вот то, что в финансовом плане у Маххаим все преимущества, – это очевидно. Деньги, которые сейчас со мной, – незначительная часть всей нашей добычи. Остальное уже у Боцмана. Следовательно, подкупить я его не могу. А Твари – могут. Собственно, они уже его подкупили.