Без двадцати минут пять у кафе остановился «МАЗ» с серым тентом над кузовом. Нанятый Стерном водила выбрался из кабины, засмолил папиросу и стал расхаживать взад-вперед по тротуару. Временами он останавливался, нетерпеливо стучал носком ботинка по покрышкам и прикуривал новую папиросу от старой. Мужик явно нервничал.

Стерн посмотрел на часы: без десяти пять. Пора уходить. Где-нибудь через полчаса в помощь фээсбэшникам прибудут менты, блокируют весь район, и тогда выбраться будет трудно. Он спустился вниз, вышел из подъезда и, попетляв по проходным дворам, остановил на оживленной улице такси.

Пригород Перми. 18 августа

Стерн вернулся глубокой ночью. Семь километров от трассы он прошел пешком по темной дороге, раскисшей от проливного дождя. Промокнув до нитки, посинев от холода, он приплелся в бытовку совершенно измочаленный.

Снял с себя одежду, переоделся в сухое. Сев к столу, разогрел чайник, открыл банку консервов, наспех перекусил. Ватутин постанывал и беспокойно ворочался на койке, наконец проснулся от сиплого кашля Стерна. Какое-то время он сквозь прищуренные веки наблюдал за Стерном, наконец нашел в себе силы сесть, спустил ноги с кровати, закурил.

— Гостей не было? — спросил Стерн, допивавший уже вторую кружку горячего чая с сахаром.

— Да кому мы нужны, чтобы к нам в гости ходить? Ни одной живой души не было.

— Что у тебя? Работа продвигается?

— Весь двор развезло от дождя, — сказал Ватутин. — Грязи по колено. Рою яму для рыбы, а стенки не держат. И яму тут же вода заливает. Но кое-как справился... А у вас дела как?

— Никак. Я приехал пустой. Не будет больше взрывчатки. Мать их в душу, скоты!..

— Что случилось?

— Случилось? — прищурился Стерн. — Рыбку накрыли гэбэшники. Теперь небось жарят нашего окуня на растительном масле, жрут. И нас с тобой добрыми словами поминают.

Стерн выключил верхний свет, зажег настольную лампочку в колпаке, похожем на ночную вазу. Разложив на столе чистые листки бумаги, достал из кармана пиджака авторучку и погрузился в математические вычисления. Ватутин не спал. Он не стал приставать к Стерну с расспросами, просто сидел на койке и тупо смотрел в темное окно.

К половине четвертого утра Стерн закончил свои вычисления. Зажал авторучку в пальцах и переломил ее надвое.

— Ни черта у нас не выйдет, — сказал он вслух. — Ни черта собачьего!

Когда Стерн вынес свое заключение, Ватутин встал с койки, сбросив одеяло.

— Это почему же не выйдет?

— Взрывчатки не хватает. — Стерн закашлялся и кашлял добрую минуту, прижимая ладони к груди. — У нас примерно тонна шестьсот килограммов тротила. А нужно две тонны с небольшим. Нужен направленный взрыв определенной мощности, а мощности нет. Если взрывчатки недостаточно, то ничего не получится.

— Это почему?

— Плотины, мосты строят с огромным запасом прочности, применяют бетон высоких марок. И прочностные характеристики бетона с годами, как ни странно, только повышаются. Только крепче он делается. Понятно?

— Чего уж тут не понять? — Ватутин, казалось, расстроился до слез. — Значит, плакали наши бабки? Тот синий пароход и белое море? То есть наоборот.

— Не знаю.

Стерн уперся лбом в кулак, закрыл глаза и так, не двигаясь, просидел добрых четверть часа. Ватутин снова сел на койку, молча кусая губу. Он полагал, что Стерн думает, молча вычисляет, подгоняет цифры и делает важные выводы. А Стерн просто задремал. И проснулся только тогда, когда локоть съехал со стола. Стерн потряс головой, взял с вешалки ватник, надел брезентовые штаны.

— Одевайся, — скомандовал он. — Пошли!

— Зачем? — удивился Ватутин.

— Сейчас мы должны освободить кузов грузовика от тротила. Спрятать взрывчатку в том разломанном складе. Машина мне понадобится завтра утром. Надо купить две тонны селитры и концентрат серной кислоты. Третий компонент, мазут, у нас уже есть.

Подпрыгивая, Ватутин уже всовывал ноги в брючины.

— Мы что, сделаем самодельную взрывчатку? — Ватутин натянул фуфайку, стал зашнуровывать башмаки. — А сможем?

— Это несложно, — ответил Стерн. — И вообще, та взрывчатка плоха, которую нельзя изготовить дома, на кухне. Или на строительном дворе.

— А она сработает? Самодельная-то?

— Между прочим, самые страшные взрывы получаются, когда используют самодельную взрывчатку, а не фабричную. Разрушительная сила в ней, если все сделать по уму, — будь здоров. Про взрыв в Америке, в Оклахома-Сити, слышал? Некто Тимоти Маквей изготовил взрывчатку из аммиачной селитры и мазута. Припарковал свой фургон возле муниципального здания и пошел есть пончики. Результат: сто шестьдесят восемь трупов и более пятисот раненых.

— Надо же. — Ватутин поскреб затылок. — Вы столько всего знаете.

— На тротил и селитру мы положим мешки с песком. Таким образом, взрыв получится направленным. То есть взрывная волна пойдет вниз, а не вверх, что и требуется. А при уплотнении взрывчатки ее мощность опять же увеличивается. Короче, не вешай носа. Мы сорвем банк.

Через минуту Ватутин и Стерн, кашлявший уже без остановки, вышли под проливной дождь, подогнали грузовик к разрушенному складу и, светя переносной лампой, стали разгружать взрывчатку.

Стамбул, район Длинного рынка. 18 августа

Вторую неделю столбик термометра в послеобеденное время не опускался ниже тридцати семи по Цельсию. Колчин прилетел в Стамбул накануне и остановился в трехзвездочном отеле рядом с Голубой мечетью, зарегистрировавшись по паспорту бизнесмена из Чехии Мартина Гудеца. Номер Колчину достался вполне приличный, с кондиционером и ванной, и обошелся в сорок долларов в сутки.

Вчерашним вечером Колчин, изнемогая от жары, совершил пешую экскурсию в район морского порта. Долго толкался среди туристов. И так внимательно осмотрел Галатскую башню, величаво возвышающуюся над бухтой, будто только для этого и приехал в Стамбул. Взобравшись по винтовой лестнице на смотровую площадку, делал вид, что разглядывает огромные морские корабли, покидающие гавань.

На самом деле он высматривал в толпах туристов человека средних лет, одетого в синюю гавайскую рубаху с пальмами, белые шорты и соломенную шляпу. Человек в гавайке появился с получасовым опозданием. Колчин перебросился с мужчиной парой ничего не значащих слов.

Связник сунул в руку Колчина мятую пачку сигарет, служившую контейнером для записки, и исчез. Вернувшись в гостиничный номер, Колчин вытащил из пачки чистую бумажку. Заперевшись в ванной комнате, смочил листок разведенным водой яблочным уксусом. Когда текст проявился, перечитал его несколько раз и, выучив наизусть, спустил бумажные клочки в унитаз.