и речи о возврате к политике свободы торговли, золотого стандарта и экономической свободы. К счастью, человечество никогда не вернется к идеям и политике XIX в. и викторианской эпохи. (Заметим, кстати, что марксизм и профсоюзное движение можно с полным основанием отнести к продуктам «XIX века» и «викторианства».)

6. Выгоды от внешней торговли связаны исключительно с экспортом. Для страны лучше всего быть независимой от любого импорта. (Правда, «прогрессисты» не в восторге от этой догмы и порой даже отвергают ее как националистическое заблуждение, но их политические действия продиктованы именно ею.)

Эти догмы в равной степени разделяются сегодняшними британскими либералами и британскими лейбористами, с одной стороны, и нацистами – с другой. Не имеет значения, что британцы называют эти принципы продуктом либерализма и экономической демократии, а немцы, кстати, с куда большим основанием называют их антилиберальными и антидемократическими. И не так уж важно, что в Германии никто не волен высказывать мнения, отличные от нацистского официоза, тогда как в Великобритании диссидентов высмеивают как недостойных уважения глупцов.

Здесь не место заниматься опровержением этих шести догм. Это задача для ученых трактатов, посвященных основным проблемам экономической теории, и она уже решена. Подчеркнем лишь, что тот, кому не хватает мужества или понимания для критики этих идей, не сможет оспорить выводы, сделанные из них нацистами. Нацисты также считают необходимым государственное регулирование экономики. Они также стремятся к автаркии для своего народа. Отличительная черта их политики в том, что они не желают мириться с неудобствами, которые создает для них такая же политика других стран. Они не согласны быть навеки «запертыми», как они говорят, в границах относительно перенаселенной территории, где производительность труда меньше, чем в других странах.

Немецкие и иностранные противники нацизма проиграли интеллектуальную схватку с ним, потому что оказались в плену того же непреклонного и нетерпимого догматизма. Британские левые и американские прогрессисты мечтают о системе всестороннего регулирования экономики государством в своих странах, превознося советские методы управления экономикой. Отвергая немецкий тоталитаризм, они противоречат сами себе. Для немецких интеллектуалов отказ Великобритании от политики свободы торговли и золотого стандарта явился наглядным доказательством превосходства немецких методов и доктрин. Теперь они видят, как англосаксы копируют почти все аспекты их системы управления хозяйством. Они слышат, как видные граждане этих стран заявляют, что именно эту политику они будут проводить в послевоенный период. Отчего же, в связи со всем этим, нацистам не быть уверенными, что они были пионерами в деле построения нового и более совершенного экономического и социального порядка?

Вожди нацистской партии и ее штурмовых отрядов являются бандитами и садистами. Но немецкие интеллектуалы и немецкие трудящиеся терпели их правление, потому что одобряли основы социальной, экономической и политической доктрин нацизма. Чтобы победить нацизм как таковой до того, как разразилась нынешняя война, и чтобы ее не допустить (а не просто, чтобы лишить власти подонков, которые захватили ее в современной Германии), нужно было изменить умонастроение немцев. Но сторонники этатизма не годятся для решения этой задачи.

Бесполезно заниматься поиском противоречий и непоследовательности в нацистских доктринах. Они действительно внутренне противоречивы и непоследовательны, но их основные ошибки характерны и для всех разновидностей современного этатизма.

Чаще всего нацизму ставится в упрек непоследовательность его демографической политики. Нацистам указывают: когда, с одной стороны, вы жалуетесь на относительную перенаселенность Германии и на этом основании требуете дополнительного жизненного пространства, Lebensraum, но при этом проводите политику повышения рождаемости, вы противоречите сами себе. Но, с точки зрения нацистов, здесь нет никакой непоследовательности. Для них единственным средством борьбы с перенаселенностью является достаточная многочисленность немецкого народа, позволяющая воевать за расширение территорий, тогда как малые народы, страдающие от такой же сравнительной перенаселенности, слишком слабы, чтобы защититься. Чем больше солдат сможет поставить под ружье Германия, тем легче ей будет избавиться от проклятия перенаселенности. Исходная доктрина была ошибочна, но если не отвергнуть ее целиком, то трудно спорить со стремлением вырастить как можно больше пушечного мяса.

Разоблачения деспотизма и звериной жестокости нацистов не достигали цели главным образом потому, что многие из критиков были склонны оправдывать советские методы. Поэтому немецкие националисты могли утверждать, что их противники – и иностранцы, и немцы – несправедливы к нацистам, когда осуждают их за то, что считают допустимым для русских. Они называют ханжескими и лицемерными нападки англосаксов на их расовые доктрины. Разве сами британцы и американцы, парируют они, соблюдают принципы равенства в сфере межрасовых отношений?

Иностранные критики осуждают нацистскую систему как капиталистическую. В нашу эпоху фанатичного антикапитализма и восторженной поддержки социализма в глазах светского общественного мнения нет худшего клейма, чем обвинения в капиталистической ориентации. Но вот этого обвинения нацисты совсем не заслужили. В предшествующей главе мы видели, что Zwangswirtschaft представляет собой абсолютно социалистическую систему всестороннего государственного контроля над экономикой.

Это правда, в Германии пока еще существует понятие прибыли. Некоторые предприятия даже получают куда большие прибыли, чем в последние годы веймарского режима. Но критики совершенно неверно оценивают значение этого факта. Действует система строгого контроля частных расходов. Ни один немецкий капиталист или предприниматель (директор завода) или кто бы то ни было не волен истратить на свои нужды больше, чем правительство считает приличествующим его рангу и заслугам перед народом. Избыток средств должен быть помещен на банковский счет или вложен в акции или облигации немецких корпораций, находящихся под полным контролем государства. Хранение больших денежных сумм на руках строго запрещено и наказывается как измена государству. Даже до войны отсутствовал импорт предметов роскоши из-за границы, а их производство внутри страны было прекращено. Никто не имеет права покупать больше продуктов питания и одежды, чем положено по карточкам. Арендная плата заморожена, мебель и другие предметы длительного пользования практически недоступны. До сравнительно недавнего времени туристы, желавшие провести отпуск в Швейцарии или Италии, имели право на приобретение ограниченного количества валюты. Нацистское правительство не запрещало гражданам посещение Италии, чтобы не вызвать гнев своих тогдашних итальянских друзей. Со Швейцарией была иная история. Правительство Швейцарии, уступив требованиям одной из важнейших отраслей экономики, добилось, чтобы частью платы за немецкий импорт из Швейцарии стали расходы немецких туристов. Поскольку общая сумма немецкого экспорта в Швейцарию и швейцарского экспорта в Германию жестко зафиксирована в двустороннем торговом договоре, немцам безразлично, как именно Швейцария распорядится суммами превышения экспорта над импортом. Суммы, выделяемые немецким туристам для поездок в Швейцарию, вычитаются из государственного долга Германии перед швейцарскими банками. Так что расходы немецких туристов оплачивали акционеры швейцарских банков.

Немецкие корпорации не имеют права распределять прибыль среди акционеров. Объем дивидендов жестко ограничен и