Максин так вымоталась, что плечи ее поникли, но она твердо решила не поддаваться усталости и упорно шагала по городу, стараясь глядеть в оба. По тихим улицам, усыпанным обломками разбитых бомбами зданий, скитались какие-то люди, но их было немного, и лишь вокруг фонтанов выстроились длинные очереди. Она спросила, в чем тут дело, и ей ответили, что в частных домах отключили воду, зато теперь можно покупать ее по взвинченным ценам на улице у людей, развозящих ее в ручных тележках. В городе исчезли горючее и уголь, не ходили автобусы, хотя продолжали ездить несколько трамваев. Возле редких продовольственных магазинов тоже выстроились очереди, но цены на какие-то сущие объедки были грабительские, так что овчинка вряд ли стоила выделки.

– В Ватикане можно получить тарелку супа, – подсказал ей один человек.

Но ей сейчас было не до супа. Максин прошла мимо группы детишек с раздутыми животами, одетых в какие-то лохмотья, и сердце при виде их болезненно сжалось. Заправив волосы за уши, она плотнее обернула голову серым платком и завязала его узлом под подбородком. Сейчас ей надо быть как можно менее заметной. Рим в эти дни – место куда более страшное, чем в ноябре, когда она была здесь в прошлый раз.

Убедившись, что с ее внешностью все в порядке, девушка наконец узнала нужное ей здание, трехэтажный многоквартирный дом, и заколебалась. Неужели здесь еще могут жить люди? Облупленная краска, трещины, зигзагами расчертившие стену до самой крыши, один почти полностью разрушенный подъезд – все говорило о том, что в дом попала бомба. Идущая по стене вверх внутренняя лестница подъезда сейчас была непристойно открыта для обозрения.

Максин двинулась через руины, вошла в открытую дверь, обнаружила шестую квартиру и постучала. Ее встретили звуки жаркого спора: она слышала пронзительный женский голос, на который ей отвечал сиплый голос крайне раздраженного мужчины. Она продолжала ждать. Наконец дверь распахнулась, и Максин увидела перед собой краснолицую женщину, на голове которой была не прическа, а воронье гнездо.

– Что? – буркнула она, сделала шаг назад и снова проорала что-то находящемуся внутри мужчине.

Максин оцепенела от разочарования.

– Эльза и Роберто здесь живут? – спросила она.

– Впервые о них слышу.

– Немолодые мужчина и женщина. Раньше жили на Виа дель Бишоне.

– Ах вот оно что, – сказала краснолицая женщина и помолчала. – Но с какой стати я стану вам говорить? Кто вы такая?

– Я должна сказать: «У меня есть новости о Габриэлле».

Женщина сощурила глаза, словно раздумывая.

– Ну хорошо, – сказала она. – Они переехали в южную часть города, в Трастевере.

– У вас есть их адрес?

Женщина пожала плечами:

– Откуда? Впрочем, спросите в базилике де Санта-Чечилия.

Максин поблагодарила и двинулась обратно тем же путем, потом направилась в сторону Тибра. Через мост Гарибальди перешла на другую сторону, но еще на мосту обернулась, чтобы поглядеть на синагогу. Случившееся в еврейском гетто снова ужаснуло ее. Это было в октябре, на следующий день после ее приезда. Широко раскрытыми от ужаса глазами она смотрела, как из лабиринта улочек перенаселенного еврейского гетто немцы гнали толпы мужчин, женщин и детей и как скот заталкивали в ждущие грузовики. Нацисты называли их паразитами. Слухов ходило много, но один Бог знает, куда их всех увезли. Теперь эти дома с замурованными окнами казались еще более страшными, чем прежде. Здесь временно расположились жуткие застенки гестапо, где души человеческие страдают и гибнут прежде, чем будет убито тело.

Максин довольно скоро нашла дорогу в район Трастевере, населенный в основном рабочим классом, и зашагала по узеньким улочкам с булыжными мостовыми, удивленно разглядывая все еще не утратившие колоритность дома, по стенам которых, несмотря на войну, карабкался плющ, а на балконах виднелась рано расцветшая каскадная герань. Пару раз спросив у прохожих, правильно ли она идет, Максин без особого труда нашла Пьяцца Санта-Чечилия и католический храм, о котором давеча говорила женщина. Сразу за входной дверью она увидела сидящего престарелого священника; он о чем-то беседовал с бедно одетой и явно голодной юной девушкой. Как только священник достал ломоть хлеба и отдал девчушке, та немедленно сунула его в рот и убежала. Максин подошла к нему и произнесла слова, которые, как обещала ей Эльза, должны были сработать:

– У меня есть новости о Габриэлле.

Он медленно поднялся на ноги:

– И кого же вы ищете?

– Немолодую пару, Эльзу и Роберто.

– Возможно, я знаю, о ком вы говорите. Идите по Виа Джулио Чезаре Сантини. Это совсем рядом. Сверните налево и снова налево. Постучите в дом на углу с Виа Дзанаццо Джиджи, – просто объяснил он ей маршрут.

Максин так и сделала и всего через несколько минут нашла нужный дом. Когда-то он был выкрашен в терракотовый цвет, но теперь краска облупилась, дверь пересохла, покоробилась и выцвела, и дом выглядел не лучшим образом. Девушка постучала и стала ждать. Через несколько секунд дверь буквально на щелку приоткрыл сгорбленный старик и уставился на нее с тревожным выражением на лице.

– Да? – произнес он.

– Меня послал сюда священник.

– А вы кто?

– Меня зовут Массима. Я разыскиваю Эльзу и Роберто.

Он помотал головой.

– У меня есть новости о Габриэлле.

Он открыл дверь пошире:

– Вы одна?

– Конечно.

Он смерил ее взглядом сверху вниз.

– Вы, случайно, не врач? – осведомился он скорее с надеждой, нежели с уверенностью в голосе.

Она отрицательно покачала головой.

Он вскинул брови и надул щеки, а затем жестом приказал следовать за ним. Они прошли дом, пересекли дворик с крольчатником и подошли к задней двери еще одного дома, которую он открыл, пропуская девушку вперед.

– Вторая дверь направо, – сказал старик, повернулся и был таков.

Она подошла к грязноватой двери и тихо постучала.

Дверь открыла женщина.

– Да? – сказала она настороженно.

– У меня есть новости о Габриэлле, – прошептала Максин.

– Ни слова больше. Входите.

Шторы в комнате были задернуты, все помещение казалось мрачным, а воздух затхлым. Сначала Максин не разглядела Роберто, лежащего под тонким одеялом на кровати в углу, но когда увидела, удивленно шагнула назад.

– О, прошу прощения. Я не знала.

Он молчал, только время от времени кашлял.

– У него какая-то грудная инфекция, вот и все, – пояснила Эльза, глядя на пораженную Максин.

Но Максин видела, что такой частый сухой кашель вкупе с ужасной бледностью говорит о болезни куда более серьезной.