я засомневался, приливает ли вообще кровь к мозгу. Наклонившись, я поцеловал ее лоно. Тепло моих губ отыскало жар ее сердцевины. Хэлли застонала, снова удивив меня тем, что с любопытством заглянула между ног, наблюдая за мной.

Я начал целовать ее киску по-французски. Проталкивая и вынимая язык. Она оказалась приятной на вкус. Насыщенной и сладкой. Мой новый любимый десерт.

Раздвинув ее шире пальцами, я проник языком глубже. Рукой Хэлли зарылась в мои волосы и потянула за них, поднимая мое лицо, чтобы я взглянул на нее.

Черт, она так сексуальна, когда ведет себя как властная сучка.

– Пососи клитор, – потребовала она.

– Попроси вежливо.

– Соси клитор, или я тебя вышвырну. – Она наградила меня победной улыбкой в темноте.

Я не нуждался в дальнейших инструкциях и сразу же принялся сосать маленький бутончик, одновременно трахая ее пальцами. Как бы я ни наслаждался этим – а я действительно наслаждался, – все же ждал момента, когда Хэлли кончит, разрешит подняться и впустит в себя. Мне нужно было оказаться внутри ее, чтобы стереть этот день из памяти. Но я также понимал, что она делает, – забирает контроль, так же, как и я, когда разыгрывал свои маленькие фантазии.

– Больше пальцев. – Она закинула одну ногу мне на плечо.

Я подчинился.

– Я кончаю.

– Да, – выдохнул я, наращивая темп. – Черт, да.

И вот она взмыла к небесам, ее мышцы сжались вокруг моих пальцев. По телу Хэлли пронеслась волна тепла. Она неистово задрожала, и я подумал, каким же был идиотом, если считал, что только женщинам нравится заниматься оральным сексом. Официально это лучшая вещь из всех возможных.

Я отстранился, быстро расстегивая ремень.

Комната вокруг меня все еще вращалась, и я почувствовал пальчики ног Хэлли, когда она столкнула меня с матраса, прижав ступню к моей груди. Я потерял равновесие и упал на задницу у изножья ее кровати.

– Какого хрена? – спросил я из своего нового положения на полу.

– Такого, что ты весь день вел себя со мной как подонок. Ошибка, черт возьми, Рэндом. Мы будем заниматься сексом по правилам. Теперь, когда ты дал мне то, что я хотела, я готова снова лечь спать. Не забудь закрыть дверь, когда будешь уходить.

Она еще раз зевнула и повернулась на бок, ее волосы вновь рассыпались по подушке.

Глава 19

Хэлли

Недели после того, как Рэнсом завалился ко мне в комнату посреди ночи, источая аромат дешевого борделя, прошли в фальшивой идиллии.

Макс не появлялся, потому что Рэнсом не отходил от меня ни на шаг. Днем и ночью он следовал за мной повсюду. На мои дурацкие голливудские премьеры, невзрачные вечеринки в честь дня рождения друзей и даже на пилатес и встречи со смузи с Келлером.

На следующий день после того, как он удовлетворил меня ночью, я проспала допоздна, затем спустилась на кухню в солнечных очках и потребовала, чтобы он вернул мне кредитную карту.

– Если хочешь получить доступ в мою постель, тебе придется предоставить мне равные права.

К моему удивлению, Рэнсом не стал спорить. Но и спать со мной больше не пытался.

…Пока через три дня я не потащила его с собой в секонд-хенд и не примерила потрясающее мини-платье от «Баленсиага».

– Рэндом, ты не поможешь мне его застегнуть? – промурлыкала я из примерочной.

Он зашел и молча застегнул молнию у меня на спине.

Я повернулась к нему, ухмыляясь.

– Как я выгляжу?

– Достаточно хорошо, чтобы тобой полакомиться, – удрученно произнес он и повернулся, собираясь уходить.

– Тогда вперед.

Он прижал меня к большому зеркалу и безжалостно трахал, разыгрывая наши фантазии, пока я пыталась оттолкнуть его. Наши стоны заглушались жаркими грязными поцелуями, которые мы разделяли все время, пока он не кончил в меня.

Это лишь один из многих случаев, когда мы занимались сексом. Я знала, что он ненавидел себя за каждый раз, когда спал со мной. Мне становилось не по себе. Но я ничего не могла с собой поделать. Я стала настолько зависима от него, что не могла остановиться.

Однажды мы сели в машину и поехали в парк Руньон Каньон, и в итоге Рэнсом перегнул меня через багажник и взял сзади.

В другой раз он пробрался в мою комнату посреди ночи.

Я не могла понять, чувствовал ли он вину за то, что совершал непрофессиональные поступки, что делал это с двадцатиоднолетней девушкой, или потому, что мое прошлое заставило его задуматься, не наказываю ли я себя подобным образом, переспав с ним.

В любом случае я наслаждалась не только его телом, но и вниманием.

Рэнсом защищал меня с особой яростью. Гораздо яростнее, чем раньше. Иногда – на самом деле часто – я задавалась вопросом, скрывалось ли за его поведением еще что-нибудь. Почему он бросался ко мне, когда кто-то спешил в мою сторону, чтобы попросить фотографию или автограф. Почему теперь каждый вечер трижды патрулировал дом перед сном. По какой причине настоял на том, чтобы нанести на машину слой бронированного покрытия. Но Рэнсом ничего не объяснял. Даже когда я попыталась выудить у него, кто фотографировал меня на днях с Келлером.

– Тебе не о чем беспокоиться, – уклонился Рэнсом от ответа. – Пока я здесь, они до тебя не доберутся.

– А когда ты уедешь?

– Они не станут тебя тревожить. Поверь мне.

Такое объяснение меня, мягко говоря, не устраивало, но это все, чего я удостоилась.

Родители по-прежнему пытались звонить и договориться о моем возвращении домой. Я редко брала трубку, а когда все же отвечала, то говорила, что занята поисками интересной программы в колледже. И я не врала. Не совсем. Я изучала программы, но в основном по наброскам и живописи.

Гера и Крейг уехали в двухнедельный медовый месяц в Черногорию. Никто из них не пытался связаться со мной, и я занималась самообманом, решив, что, возможно, смогу избегать их еще несколько лет.

Все, что мне следовало сделать, это позаботиться о том, чтобы в следующий раз, когда мы окажемся в одном регионе, со мной был телохранитель. На случай, если Крейг захочет отомстить.

Рэнсом перестал донимать меня вопросами о том, чем я хочу заняться в жизни. Или, по крайней мере, перестал докучать этим. Он все еще поднимал данную тему, но никогда не настаивал.

Единственный вопрос, который постоянно давал нам повод для споров: он снова и снова предлагал мне обратиться к психотерапевту по поводу произошедшего с Крейгом и дислексии.

Каждый разговор проходил по одной и той же схеме.

– У